Судакшина была наделена в полной мере всеми женскими добродетелями. Она была скромна, благочестива и искренне преданна мужу; служа своему господину, она дарила ему безграничную любовь, как если бы он был ее собственным дыханием. Она всегда следовала по его стопам, ни на миг не отклоняясь от праведного пути.
Сам Дилипа был воплощением праведности, и с течением времени он почувствовал, что ни горечь разочарований, ни желания более не властны над ним. Он твердо придерживался идеалов и принципов своего отца во всем, что касалось управления государством, и поэтому постепенно, но уверенно, смог взять на себя полную ответственность за выполнение обязанностей правителя. Таким образом, он приготовился к тому, чтобы отец, достигнув преклонного возраста, мог спокойно отойти от дел. Катванга радовался про себя, размышляя о великих достоинствах сына и наблюдая, насколько тот талантлив, трудолюбив и полон деятельной мудрости. Так прошло несколько лет и, наконец, Катванга дал указ придворным астрологам, чтобы они выбрали благоприятный день и час для коронации Дилипы, и в этот назначенный день Дилипа был провозглашен монархом государства.
С этого дня Дилипа продолжал блистать в лучах славы уже как владыка престола и монарх державы, простиравшейся от моря до моря, включая острова в океане. Его царствование было настолько справедливым и милостивым, настолько созвучным священному слову Писаний, что дожди обильно проливались на землю, и урожай был богатым и щедрым. Празднично расцвела и зазеленела вся страна, полная торжества и изобилия. Казалось, сама земля отзывалась на священные звуки Вед, слышимые в каждой деревне, и дышала в очистительном ритме мантр - священных гимнов, пением которых сопровождались ведийские жертвоприношения, устраиваемые по всей стране; все народы жили в мире и согласии друг с другом.
Однако, несмотря на это, было заметно, что махараджу снедает какоето тайное беспокойство; его всегда лучезарный лик омрачился. Так продолжалось несколько лет, и его чело все более хмурилось от нарастающей печали. Пришел день, когда он поделился с царицей причиной своего уныния: “Любимая, у нас до сих пор нет детей, и поэтому грусть переполняет меня. Еще большую тревогу внушает мне мысль о том, что на мне может закончиться род Икшваку. Возможно, причина этой беды - какой-то грех, который я невольно совершил. Я чувствую, что не в силах сам найти способ, как противостоять судьбе. Я жажду узнать от нашего семейного наставника, святого Васиштхи, каким образом искупить свой грех и добиться милости Божьей. Смятение и горе одолевают меня. Может быть, ты знаешь, как снискать прощение Господа?”
Судакшине не потребовалось времени для размышления. Она сказала: “Господин! И в моем сердце поселился страх, причиняющий мне много горя. Однако я не давала волю своим чувствам, стараясь подавить их, потому что я знаю, что не могу обнаружить свою тревогу без твоего на то дозволения, мой господин. Я всегда полна страстного желания и стремления поддержать тебя и последую без колебаний за тобой туда, где ты надеешься найти и преодолеть причину нашей скорби. Зачем же медлить? Нам следует поторопиться, чтобы спросить совета у почтенного Васиштхи”. Дилипа приказал запрячь колесницу для совершения паломничества к священной обители наставника. Он отказался от конной стражи и не взял с собою никого из приближенных. Царь сам правил колесницей, и вскоре они с царицей прибыли к скромному жилищу Гурудева, святого наставника.
При звуках приближающейся колесницы отшельники, находившиеся в окрестностях ашрама, поспешили внутрь дома, чтобы сообщить о прибытии владыки государства. Васиштха благословил Дилипу, переступившего порог обители, и со вниманием и любовью осведомился о его здоровье и о благополучии родных, близких и подданных.
Судакшина пала к ногам супруги мудреца, прославленной Арундати - воплощению всех добродетелей, которые могут украшать благороднейшую из женщин. Арундати подняла Судакшину с колен, нежно обняла ее и, поинтересовабшись ее самочувствием и благополучием, увела во внутренние покои обители.
Как и подобало монарху, Дилипа расспросил Васиштху, не возникает ли каких-либо препятствий при осуществлении обрядов яджны и ягьи (священных жертвоприношений), которые должны устраиваться монахами в соответствии с культурной и религиозной традицией, а также - не испытывает ли община трудностей в обеспечении пропитанием; его волновало, как идут занятия и духовная практика, и не тревожат ли дикие звери жителей лесных подворий. Он сказал, что всячески желал бы способствовать тому, чтобы процесс постижения знания и проведения духовной практики не осложнялся бы тяжелыми условиями жизни и нежелательными внешними воздействиями.