– А места надо знать, – хмыкнул Громушкин. – Где было, там уж нету.
– Чтоб вы знали, – добавил Гурвич, – импортных грибов не бывает, да будет вам известно. Не собирают их иностранцы, только шампиньоны выращивают – в теплицах. А тут – белые.
И никто не приставал, знали – своих источников Громушкин нипочем не выдаст, хоть стреляй. Такой характер.
Дочь, влетевшая из комнаты брата и заставшая конец разговора, заверещала, что грибы, мол, из прошлого века, и все расхохотались – до чего остроумный ребенок растет! А отец бросил на нее строгий взгляд, и Юля, замолчав, убежала назад, к мальчишкам.
Той осенью чета Громушкиных еще несколько раз съездила на дачу, а оттуда – за грибами. Знакомые сетовали, что год плохой, даже солоников нету, а Громушкины намариновали три ведра и насолили две бочки.
Для засола брали только белые грузди да рыжики, волнушек, и тех не собирали – некуда. Делалось это все в секрете даже от детей – по будням, когда они в школе. Несколько раз Юлька возвращалась к разговору о той, первой поездке, но родители убедили ее, что все это ей приснилось, бывают такие сны, что все будто бы по-настоящему, а на самом деле померещилось. У нее, наверное, тогда была температура, отсюда и бред.
Юля была ребенком весьма смышленым и не поверила. Зато поняла, что приставать к взрослым с этими делами не нужно, зачем-то им надо, чтобы все считалось сном, – хорошо, помолчим. Брату же она, взяв с него честное комсомольское молчать, – Виктора как раз в тот год приняли в ряды, – она странную ту историю рассказала. Но он цыкнул, чтобы не порола чушь, и заявил родителям, что сестрице надо сделать хороший втык – читает фантастику, а ей еще рано, мозги прокиснут.
Между тем, пришла зима, грибной сезон закончился. Но Громушкин продолжал время от времени ездить на дачу. Ездил один, якобы для хозяйственных надобностей – позвать соседа Кирюху поправить забор, заказать дров и угля – да мало ли дел в дачном доме.
В первый же свой приезд он обошел участок, нашел елочку, которую сажал в 1967 году – год рождения дочки, то есть десять лет назад. А потом решил произвести эксперимент. Выкатил Машину, снял с нее брезент, вошел внутрь и внимательнейшим образом все осмотрел. И обнаружил в углу пожелтевшую приклеенную к стенке бумажку с расплывшимся чернильным текстом. Надев очки, разобрал, что Машина может перемещаться во времени только назад и никогда – в будущее. Ну, это и дураку ясно – как можно перемещаться в то место, которого еще нет? Дальше…Дальше было сказано, что с або-ри-генами в контакты вступать нежелательно. Кто такие эти аборигены, Громушкин не знал, но выписал слово в блокнот и дома проверил по словарю. И понял, что это – местные жители. Но как избежать контакта, неизвестно. Бегать от них, что ли. Ладно… решим, как говорится, по месту. И не таких контактов избегали, всякое в жизни было.
В одно из посещений Громушкин решил произвести опыт. На себе одном – нечего рисковать семьей. Внимательно изучив все кнопки, нажал на ту, где стояло число 10. Рев и трясучка на сей раз продолжались недолго, и вышел он на свой собственный участок, где все было почти, как нынче, только дом еще не обшит вагонкой, забор прежний, живой изгороди нет. И вместо гаража – обыкновенный сарай. Когда же это было? А именно, что десять лет назад!
Громушкин пошел в угол участка – так и есть, елочки Юлькиной еще нету, не родилась дочка. А старая ель, которую он благодаря воплям жены, что уничтожает красоту, оставил жить, стоит. Зря, конечно, не спилил, от нее одна сырость и на веранде вечно тень, да что спорить с женским полом из-за какого-то дерева!
Во время следующего посещения перепугался было до дрожи. Случилось это как раз после приема ревизоров, был Громушкин с сильного похмелья, так что позабыл выкатить Машину из гаража, нажал трясущимся пальцем на 100 и сразу понял – вот сейчас раздастся треск и проклятый агрегат разнесет его замечательный, из белого кирпича гараж, в куски. А что будет дальше, и подумать страшно!
Но ничего такого не произошло. Никаких кусков и треска. Для Машины в этом случае гараж, оказывается, препятствием не был. И ведь правильно! Сто лет назад его и в проекте не стояло. Так что Громушкин преспокойно вышел на свой запорошенный снегом участок, подышал свежим воздухом, запахом хвои, подумал, что воздух тогда был, вроде, как почище. И вернулся обратно.
Машина была что надо. И думал Громушкин, использовать ее нужно не абы как, для грибов. Тут большую деньгу можно заколотить, если с умом.