– Да, – добавил маленький Шальк, – отец и в могиле сказал бы: «Без вас знаю, вздор!»
– В самом деле. Вот он идет со стариком и не стыдится вести его под руку! – возмущенно воскликнула графиня. – Пойдемте, я не хочу с ним больше встречаться.
Они удалились, а Куно проводил своего старого учителя до моста и помог ему сесть в носилки. Внизу же, у подножья горы, он остановился перед хижиной госпожи Фельдгеймер и застал ее совсем готовой к отъезду, с узлом склянок, горшочков и снадобий и другою утварью, а также и с самшитовой палочкой.
Впрочем, вышло совсем не так, как это представлялось злобному уму графини фон-Цоллерн. Никого из соседей не удивил поступок рыцаря Куно; нашли прекрасным и достойным похвалы, что он захотел скрасить последние дни госпожи Фельдгеймер; а в том, что он взял к себе патера Иозефа, видели проявление благочестия. Единственные недовольные им и поносившие его были его братья и графиня, но только во вред себе: неестественные отношения родных братьев возбудили всеобщее негодование, и, как бы в отместку им, прошел слух, что они дурно живут с матерью, в постоянной с ней вражде, и что всегда стараются поступать наперекор друг другу. Граф Куно фон-Цоллерн-Хиршберг делал неоднократные попытки примирить с собой братьев. Он не мог выносить, что они, часто проезжая мимо его крепости, никогда не заговаривали с ним, а когда встречались с ним в поле или в лесу, приветствовали его холоднее, чем незнакомца. Но все его попытки ни к чему не привели, и они над ним же еще подсмеивались. Однажды ему пришло в голову еще одно средство, которое могло бы, как он предполагал, привлечь к нему их сердца, ибо он знал их скупость и жадность. Почти посередине их владений находился пруд, принадлежавший, однако, к участку Куно. В этом пруду водились щуки и карпы, славившиеся по всей округе, и, к великой досаде братьев, любивших удить, отец забыл приписать этот пруд к их участкам. Они были слишком горды, чтобы без ведома брата удить там, и в то же время не хотели просить у него разрешения.
Но Куно достаточно хорошо знал братьев, чтобы догадаться, что пруд мил их сердцу, и поэтому в один прекрасный день попросил их встретиться с ним там.
Было чудесное весеннее утро, когда все три брата почти одновременно съехались туда из своих трех замков.
– Вот замечательно! – воскликнул маленький Шальк. – Ровно в семь часов я выехал из Шальксберга.
– И я тоже в семь! – И я! – отвечали братья из Хиршберга и из Цоллерна.
– Так, значит, пруд лежит как раз посередине, – продолжал младший брат. – Прекрасный пруд!
– Да, и именно поэтому я и пригласил вас сюда. Я знаю, вы оба большие любители рыбной ловли, и хотя и я иногда не прочь поудить, – рыбы в пруду хватит на все три замка, и на берегах его нетрудно разместиться, даже если и случится удить нам всем троим за раз. Поэтому я хочу, чтобы отныне пруд этот считался нашим общим достоянием, и каждый из вас будет иметь на него те же права, что и я.
– Как милостив к нам господин наш брат! – проговорил маленький Шальк, насмешливо улыбаясь. – Он дарует нам по шести моргенов воды и сотни две рыбок! Ну, а мы что ему должны за это? Даром бывает ведь только смерть.
– Но я отдаю вам пруд даром! – сказал Куно.
– Ах, мне бы так хотелось встречаться с вами иногда у этого пруда и говорить с вами. Ведь мы же одного отца дети!
– Нет! – отвечал брат из Шальксберга. – Так ничего не выйдет. Нет ничего глупее, как удить в компании. Всегда один другому только разгоняет рыб. Давайте сговоримся удить по дням: например, ты, Куно, будешь удить по понедельникам и четвергам, во вторник и пятницу – Вольф, а в среду и субботу я, – так, по-моему, будет лучше всего.
– А по-моему, и так не годится! – воскликнул мрачный Вольф. – Я не хочу никаких подарков и делиться тоже ни с кем не хочу. Ты прав, Куно, предлагая нам этот пруд, потому что, в сущности, мы имеем на него одинаковые права, и давайте поэтому бросим кости, кому из нас владеть им в будущем; если я окажусь счастливее вас, вы всегда сможете попросить у меня позволения поудить в пруду.
– Я не беру костей в руки, – возразил Куно, опечаленный упорством братьев.
– Ну конечно! – продолжал смеяться Шальк. – Он слишком благочестив и богобоязнен, господин наш брат, и считает игру в кости смертельным грехом. Но я предложу вам нечто, что не посрамит и самого набожного отшельника. Принесемте удилища и крючки, и кто сегодня утром, пока часы в Цоллерне не пробьют полдень, наловит больше всех рыбы, тот и будет владеть прудом.
– В сущности, глупо с моей стороны бороться за то, что и так принадлежит мне по праву наследства; но для того, чтобы вы видели, что я действительно хотел поделиться с вами, я принесу свои рыболовные снасти.
Они разъехались по домам; близнецы поспешно позвали слуг, велели им перевернуть все старые камни и набрать червей для приманки рыбы. Куно же взял свою всегдашнюю удочку и приваду, приготовлять которую его выучила госпожа Фельдгеймер, и первым вернулся обратно к пруду. Когда прибыли близнецы, он предоставил им выбрать самые удобные места, а потом и сам закинул удочку. И вот рыбы как бы признали в нем господина пруда: целые стаи щук и карпов подплывали к нему и так и кишели вокруг его удочки. Самые старые и крупные оттесняли маленьких; каждое мгновение он вытаскивал удочку, и когда снова закидывал ее в воду, двадцать-тридцать рыб разевали уже рты, чтобы схватить острый крючок; не прошло и двух часов, как вся земля вокруг него была покрыта чудесными рыбами; тогда он бросил удить и подошел к братьям посмотреть, как идут у них дела.
Маленький Шальк поймал мелкого карпа и двух жалких ельцов. Вольф – трех усачей и двух пескариков, и оба унылые глядели в пруд, так как они отлично видели со своих мест невероятное количество рыбы, наловленной Куно.