прислуги, как фермеры, раскидывающие повсюду зерно для своих кур. - Нам нужно поспешить, - сказал Анндем, выглядывая из-за угла. - Собрание не вечное. Скоро они разойдутся, а потом ещё и дядя узнает о том, что мы сделали с его детьми. Нужно, нужно спешить, - напряженно проговорил последнее предложение. Потом ещё раз подчеркнул, строго посмотрев на сестру: - Очень спешить. - Я отвлеку Лидию и Долли. Ты хватай ключи и беги, - сказала Эриэл. - Если я не сделаю этого незаметно, всё пропало, - возразил Анндем, но сестра уже его не слышала. Эриэл даже не взглянула на брата напоследок. Она направилась к собравшейся стайке женщин, что-то живо обсуждающих. Они перевели удивлённые взгляды на графскую дочку, которая оказалась в змеином логове, где воздух пропитался ароматами запекающегося хлеба, отжимающегося сыра и недавно выщипанных диких птиц, засунутых в печь. Эриэл сделала несколько шагов в центр помещения, немного зашаталась, затем её ноги подкосились, и девочка рухнула на пол, заставив всех присутствующих испугаться и кинуться к ней. Тем временем, пока, нагнувшись, в весь этот спектакль с непритворным беспокойством вглядывалась Элизабет, Анндем краденым ножичком срезал связку ключей и убежал. В шуме взволнованных возгласов и вздохов его детский топот не заметил никто, и сама ключница продолжала испуганно кудахтать над Эриэл, ещё не зная, что лишилась важнейшего атрибута своей профессии. Анндем прошёл длинную анфиладу роскошных комнат и притаился в маленьком проходном помещении. Уселся на мраморный подоконник и стал ждать сестру. Это уютное местечко было негласным пунктом их встреч в любых экстренных или же обыденных ситуациях, поэтому Анндем был уверен, что вскоре увидит в арочном проходе Эриэл. Ему показалось, что прошло всего несколько минут, прежде чем её лиловое платье и рыжие волосы на фоне серых стен бросились в глаза. Он помахал ключами перед глазами. Миссия наполовину выполнена, дело оставалось за малым. Они тайно проникли в отцовский кабинет, стянули с полки ракушку, созданную искусственным путём из неизвестного материала персикового цвета. Заперли за собой дверь и пробежались по дворцу так, будто от скорости их бега сейчас зависела чья-то жизнь. Дети закрылись в комнате, соседствующей с обеденным залом, к счастью, в неё ещё никого не заселили и изредка использовали как подсобку. Анндему не терпелось испытать магический артефакт в самом настоящем, скажем так, «криминальном» деле. Мальчик приложил ракушку к стене, примкнул ухом к острому краю, и даже зажмурил глаза. Сначала голоса были тихими и неразборчивыми, будто чьё-то бредовое бормотание, но вскоре ракушка стала преподносить звуки внятнее и на порядок громче, будто сама настраивалась на нужный сигнал. - Значит, общее горе? - это точно голос дядюшки Ольберта, подумал Анндем. - Да, - покорным тихим тоном отвечала Хельга. - Нас с королём объединяет общее горе. Мой супруг скончался от горячки. Его жена умерла, пытаясь выродиться дитём... - Я прекрасно знаю, что произошло с королевой, не говори мне о вещах, известных всем. Хочешь сказать, вас с королём объединяют покойники? - Мы просто нравимся друг другу, - Хельга едва удержалась от того, чтоб повысить тон. Но в ней никогда не хватало смелости кричать на брата. - Он пожаловал мне отдельные покои. Дарит платья. - Надеюсь, в дарах он поднимет планку выше и пожалует нашей семье новые владения и титулы. Верно, тебе, Атавиус, хотелось бы стать герцогом? - шуточный тон. Но в этой шутке была и доля правды. - Я добиваюсь всего своими силами, - сказал Атавиус. - Ты родился графом, - не согласился Ольберт. - Это и есть твои силы? - А ты обязан своему положению сестре и её супругу. - И не жалуюсь на это. А если Хельга станет любимицей короля - мы все получим ещё больше его благосклонности. - Я и так его друг и советник, - возразил Атавиус. - Вот и прекрасно. Всё наше семейство находится и будет дальше находиться под крылом Его Величества. Мы возьмём от жизни лучшее, - изрёк оптимистично. - Уже взяли, - милым голосом сообщила Лили. Анндем не видел, что его мать делает, но ему показалось, что сейчас она должна была приобнять за плечо или сжать руку Атавиуса. - Ты тоже многое взял в моих владениях, причём, без моего ведома, - угрюмо сказал граф Либерти. Наверное, на этот раз чары Лили не сдержали его от неприятного разговора с дядей. - Я не хотел посылать письмо об этом - слишком рискованно, - уверенным тоном ответил Ольберт. - Я должен был написать о том, что незаконно выращиваю на своих плантациях фальшивые златогривки? - Ты должен был посоветоваться со мной, прежде чем начать, - голос Атавиуса становится ещё строже, в нём ощущаются нотки обиды и задетой гордости. - Это принесло столько прибыли, - вмешалась Лили. - Да, мой брат поступил ужасно, не известив нас, но он высоко метил. К тому же, на выручку с продаж златогривок он приобрёл у Короля Королей редкий артефакт, позволивший нам без труда выращивать растения на неплодородной почве. Он старается для тебя, дорогой супруг, и для нас всех. Не удивлюсь, если однажды мой брат прославит род Либерти. - Он?! - возмущенно. - Он просто набивает карман, - фыркнул Атавиус, но сказал это уже тише, даже не требуя ответов и возражений. Ольберт промолчал. - Наш общий карман, - мило уточнила Лили. Анндем решил, что его мать сейчас вновь кокетливо растянула пухлые алые губы в улыбке. - Я думаю, на этом наше собрание окончено. Не хочу больше спорить с тобой, зять. Главное, что наши дела идут гладко и все основные препятствия мы уже устранили. Дай Бог, и Хельга для нас чего-нибудь урвёт, - подвёл итоги Ольберт. - Пусть будет, как будет, - сказал Атавиус. Судя по скрипу, они начали вставать со стульев. - Милый? - писклявый голос Оливии. Анндем успел забыть об её присутствии в зале. - Иди, проведай детей, - отмахнулся от женщины Ольберт и пошёл на выход за всеми. Дети переглянулись, Анндем дождался момента, когда взрослые окончательно разойдутся, по привычке сжал руку сестры в своей руке и в спешном темпе отправился с ней возвращать чудо-ракушку на место, пока их отец не обнаружил пропажи. С приходом осени на сад роз будто пролилось золото: растения впитали желтизну, местами смущенно краснея, местами вспыхивая апельсиновыми оттенками. Многие виды роз уже отцвели, редкие одинокие бутоны становились жалкими призраками ушедшего лета. Но не сдаются розы породы «Рин». Прибывшие с чудесного края - Энеиды, - смелые и раскованные красавицы, чьи лепестки напоминают кровавые капли, оросившие первый снег. Шипы их острее лезвий, и нередко хозяйки используют их в качестве игл. Стебли же всегда тянутся высоко к солнцу, даже зимой их крепкие головки пробьются сквозь сугробы, глядя на путников единственным лунным глазом, окроплённым винными пятнами. В эту пору года Хельга, в отличие от погибших цветов, распустилась. Ещё летом была без кровинки в лице, тощая мышь, а сейчас вся румяная, аппетитная, как только что высунутая из печи булка - свежая, манящая и тёплая. Меняет платья одно за другим, самые роскошные ткани, самые дорогие украшения, а пошивка от лучших портных Сандры. И Король ходит подле неё - весь светится от счастья в обществе леди Ричворд. Будто помолодел лет на пять, и седина, и лысина на макушке почти не портили счастливый лик правителя. Семейство Либерти было в шагу от абсолютной благодати. Его Величество Клаус Олигьери стал ещё теплее к ним и преподнёс скромный дар, расширив территорию графства. Ольберт Кид сиял от восторга, управляя теперь и новыми частями владения Атавиуса. Казалось, что в жизни Либерти наступила белая полоса. Однако нечто никому неизвестное слегка омрачало леди Хельгу. Анндем разглядел сомнение и печаль в её глазах. Что-то тревожило душу его тёти, но счастливые члены семьи, казалось, не замечали этого, пока почти каждый день озарялся хорошей вестью. Анндем не говорил с ней об этом. Тётя вообще не очень любила беседовать с племянниками и, если делала это, то разговор обычно не заходил дальше светских тем. Анндем не заметил, что в последнюю неделю она ещё больше переменилась. Мальчик просто не хотел вновь обращать внимание и замечать детали, его не касающиеся, ставшие новыми играми взрослых. Даже его азарт к подслушиванию семейных советов угас. Он играл с сестрой, вместе они разыгрывали слуг, устраивали маленькие и большие шалости во дворце, получали за это добрую трёпку, но не останавливались. Так текли деньки восьмилетней девочки и девятилетнего мальчика из графской семьи, и их всё устраивало. Привычная колея остановилась в тот день, когда они с Эриэл только проснулись. Вообще-то у них были раздельные покои, но Анндема правила не останавливали: ночью он сбежал к сестре и остался у неё до самого утра. Видимо, их тётушка прознала об этом, когда обнаружила пустую спальню маленького лорда. Она без стука отворила двери комнаты Эриэл и улыбнулась своей догадливости, увидев рыжего сорванца, разлёгшегося в нижней сорочке у камина, на тёплой шкуре белого медведя. Анндем вскочил на ноги от такой внезапности, понял, что сейчас, наверное, его отчитают. Хотя, это было бы странно, ведь тётя старалась избегать разборок в семье сестры, ругали Анн и Эриэл всегда мать с отцом, а иногда и дядя, но сейчас его даже не было во дворце. - Мне матушка велела навестить сестру, - стал придумывать ложь на ходу мальчик. - Сказала, что Эриэл нездоровится и нужно принести ей тёплого мол