Выбрать главу
ости. - Это принесло столько прибыли, - вмешалась Лили. - Да, мой брат поступил ужасно, не известив нас, но он высоко метил. К тому же, на выручку с продаж златогривок он приобрёл у Короля Королей редкий артефакт, позволивший нам без труда выращивать растения на неплодородной почве. Он старается для тебя, дорогой супруг, и для нас всех. Не удивлюсь, если однажды мой брат прославит род Либерти. - Он?! - возмущенно. - Он просто набивает карман, - фыркнул Атавиус, но сказал это уже тише, даже не требуя ответов и возражений. Ольберт промолчал. - Наш общий карман, - мило уточнила Лили. Анндем решил, что его мать сейчас вновь кокетливо растянула пухлые алые губы в улыбке. - Я думаю, на этом наше собрание окончено. Не хочу больше спорить с тобой, зять. Главное, что наши дела идут гладко и все основные препятствия мы уже устранили. Дай Бог, и Хельга для нас чего-нибудь урвёт, - подвёл итоги Ольберт. - Пусть будет, как будет, - сказал Атавиус. Судя по скрипу, они начали вставать со стульев. - Милый? - писклявый голос Оливии. Анндем успел забыть об её присутствии в зале. - Иди, проведай детей, - отмахнулся от женщины Ольберт и пошёл на выход за всеми. Дети переглянулись, Анндем дождался момента, когда взрослые окончательно разойдутся, по привычке сжал руку сестры в своей руке и в спешном темпе отправился с ней возвращать чудо-ракушку на место, пока их отец не обнаружил пропажи. С приходом осени на сад роз будто пролилось золото: растения впитали желтизну, местами смущенно краснея, местами вспыхивая апельсиновыми оттенками. Многие виды роз уже отцвели, редкие одинокие бутоны становились жалкими призраками ушедшего лета. Но не сдаются розы породы «Рин». Прибывшие с чудесного края - Энеиды, - смелые и раскованные красавицы, чьи лепестки напоминают кровавые капли, оросившие первый снег. Шипы их острее лезвий, и нередко хозяйки используют их в качестве игл. Стебли же всегда тянутся высоко к солнцу, даже зимой их крепкие головки пробьются сквозь сугробы, глядя на путников единственным лунным глазом, окроплённым винными пятнами. В эту пору года Хельга, в отличие от погибших цветов, распустилась. Ещё летом была без кровинки в лице, тощая мышь, а сейчас вся румяная, аппетитная, как только что высунутая из печи булка - свежая, манящая и тёплая. Меняет платья одно за другим, самые роскошные ткани, самые дорогие украшения, а пошивка от лучших портных Сандры. И Король ходит подле неё - весь светится от счастья в обществе леди Ричворд. Будто помолодел лет на пять, и седина, и лысина на макушке почти не портили счастливый лик правителя. Семейство Либерти было в шагу от абсолютной благодати. Его Величество Клаус Олигьери стал ещё теплее к ним и преподнёс скромный дар, расширив территорию графства. Ольберт Кид сиял от восторга, управляя теперь и новыми частями владения Атавиуса. Казалось, что в жизни Либерти наступила белая полоса. Однако нечто никому неизвестное слегка омрачало леди Хельгу. Анндем разглядел сомнение и печаль в её глазах. Что-то тревожило душу его тёти, но счастливые члены семьи, казалось, не замечали этого, пока почти каждый день озарялся хорошей вестью. Анндем не говорил с ней об этом. Тётя вообще не очень любила беседовать с племянниками и, если делала это, то разговор обычно не заходил дальше светских тем. Анндем не заметил, что в последнюю неделю она ещё больше переменилась. Мальчик просто не хотел вновь обращать внимание и замечать детали, его не касающиеся, ставшие новыми играми взрослых. Даже его азарт к подслушиванию семейных советов угас. Он играл с сестрой, вместе они разыгрывали слуг, устраивали маленькие и большие шалости во дворце, получали за это добрую трёпку, но не останавливались. Так текли деньки восьмилетней девочки и девятилетнего мальчика из графской семьи, и их всё устраивало. Привычная колея остановилась в тот день, когда они с Эриэл только проснулись. Вообще-то у них были раздельные покои, но Анндема правила не останавливали: ночью он сбежал к сестре и остался у неё до самого утра. Видимо, их тётушка прознала об этом, когда обнаружила пустую спальню маленького лорда. Она без стука отворила двери комнаты Эриэл и улыбнулась своей догадливости, увидев рыжего сорванца, разлёгшегося в нижней сорочке у камина, на тёплой шкуре белого медведя. Анндем вскочил на ноги от такой внезапности, понял, что сейчас, наверное, его отчитают. Хотя, это было бы странно, ведь тётя старалась избегать разборок в семье сестры, ругали Анн и Эриэл всегда мать с отцом, а иногда и дядя, но сейчас его даже не было во дворце. - Мне матушка велела навестить сестру, - стал придумывать ложь на ходу мальчик. - Сказала, что Эриэл нездоровится и нужно принести ей тёплого молока. Обман был жалким, Анндем сам это понял. Ведь, если бы всё было в самом деле так, Лили послала бы к Эриэл слугу, а не сына, да и не разрешила маленькому лорду идти в таком неопрятном виде после сна. Анндем очень удивился, услышав ответ тёти: - Да? Хорошо, - она кивнула так, будто бы поверила. Мальчик поспешил ещё раз кивнуть. Эриэл тоже удивилась доверчивости леди Хельги, наблюдая за их с братом диалогом. Она не соизволила даже подняться с кровати, лениво зевая. Походила на сонливую кошку, готовую пролежать так целый день. - Вам что-нибудь нужно? - спросил у Хельги Анндем. Женщина забегала глазами по комнате в напряженном молчании, рождая в голове свои трудные мысли, которые вскоре небрежно сорвались с уст:  - Отныне можешь звать меня своей матерью. Ты теперь мне сын. Анндем всегда считал, что «отвисшая челюсть» - это забавная метафора из книги, преувеличенная выдумка авторов, однако сейчас на себе прочувствовал, что это такое.