Ее щедрость и любовь принудили Мадока не обращать внимания на союз царицы со Староверцами, когда понемногу он начал понимать, что представляет собой противник Айнат в маске и во что играет Айнат. Между тем, с Мадоком она играла по-другому: игры происходили из ночи в ночь внутри резного, искусно разукрашенного саркофага, в котором, когда придет время, Айнат будет предана темной, плодородной земле Марны. И эта предусмотрительная царица намеревалась превратить свой гроб в гостеприимный дом и полюбить его благодаря бесчисленным забавам и любовным утехам, так что (когда придет время) она войдет в этот дом без страха и без всяких неблагоприятных мыслей.
И теперь Мадок помогал Айнат в осуществлении этого поэтичного и мудрого плана, чтобы гроб тот оставался всегда желанным для нее.
ГЛАВА VIII
Награда великому оптимисту
А также для царицы Айнат и пастухов, которые служили ей, юный Мадок сочинял полные благородных мыслей песни. Песни, которые он пел на зеленых равнинах страны Марны, были вызваны не уважением к патриотическим чувствам местных жителей, а оптимизмом – общечеловеческим, всеохватывающим чувством.
– Прекрасен этот мир, – пел Мадок, – с любовью созданный для человека. Давайте восхвалим великолепие этого мира и – не обязательно сегодня утром, но, может, завтра днем – начнем совершать добрые дела в этом наилучшем из миров!
Добрые пастухи, сидевшие в обнимку с пастушками, говорили:
– Этот Мадок – царь поэтов, дорогая, ибо он заставляет увидеть, что, в конце концов, этот мир – прекрасное и милое место.
А Мадок с испугом смотрел на их самодовольные лица, которые под венками из боярышника казались ему такими же глупыми, как и морды их овец. Но на лице Мадока самодовольства не было. Потому что пока он сочинял эту приятную музыку, в сердце у него звучала другая, словно исполняемая на волынке, музыка. И она насмехалась над здоровым оптимизмом, который звучал в его песнях и которого не было в иссушенном сердце Мадока, и звала без устали к предначертанной ему судьбе.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МАДОК В МИРЕ СЕМ
ГЛАВА IX
«Храбрейшие – они и нежнейшие»
Мадок покинул страну пастухов и гостеприимный гроб царицы Айнат, где его оставил оптимизм. И отправился он на запад, в горную страну, которой правил император Пандрас. Там он повстречал впечатляющий отряд лучников и копьеносцев, на щитах которых был изображен красный лев. Пред ними в красных доспехах на чалом жеребце ехал сам император. Все они направлялись на войну против страны Етион, что являлось у них ежегодным обычаем.
– Наши древние традиции и наша национальная гордость, – заявлял император, – должны быть сохранены, но тем не менее война в этом году доставляет нам довольно большие неудобства.
И тогда Мадок спел новейшую песню, которую написал своим черным пером. Он очень трогательно пел о том, как много молодых людей будет убито в грядущей войне и какое горе принесет война их матерям.
Копьеносцы и лучники прослезились, и сам император слегка закашлялся.
– У меня есть мать. – сказал один из воинов.
– А у меня нет, – ответил другой, – но она у меня была, так что суть не меняется.
Все согласились, что суть песни превосходна, затрубили отступление, и грядущая война была отложена.
ГЛАВА X
Расцвет благотворительности
И еще много других песен спел Мадок для воинственного народа императора Пандраса. Он сочинял изящные волнующие оды о человеколюбии, а также простые песни вроде тех, что поют хором за работой.
Воины обратились от военных походов к строительству школ, больниц, санаториев и храмов для всех своих трех национальных богов. За работой воины распевали песни, которые сочинил Мадок, и песни эти придавали им новые силы. Благодаря песням Мадока все активнее развивались филантропические начинания.
– Стройте, – пел Мадок, – для блага тех, кто придет вслед за вами! Создавайте для них прекрасный и светлый мир! Стройте, как и подобает детям великого Строителя!
Но в то же время он слышал и другую музыку. Он видел, как глупы эти мускулистые, потные люди, которые усиленно работали ради благополучия поколений, возможно вовсе не заслуживающих этого; ради людей, которые ничего не сделали, которые и не ведали о чувстве долга. Песни, привносившие благожелательность и силу в жизнь других людей, казались Мадоку весьма глупыми: он вновь слышал, будто исполняемую на волынке, музыку Эттарры.