«Ты в сапогах либо, мать?»
«Заметно?»
«Все девочки красиво вышагивают, а ты как будто тараканов давишь. Мне даже парня жалко. Сколько сил он прикладывает, чтобы лицо сохранить».
«Сам позвал, сам и виноват».
«Танцами тебя природа обделила».
Вот же хмырь! Ну, ничего, потом поговорим. Ему-то легче. Стоит в уголочке, наблюдает, а мне надо и танцевать, и разговор поддерживать, и любые действия подмечать. Дело ведь в этой коробке, да? Что в ней? Вещество какое-то?
— Какое у тебя строгое лицо, — с улыбкой заметил мой партнер, — мы же на празднике, надо расслабиться, — взяв меня за талию одной рукой, Бернард плавно перевел мою тушку на другую сторону, готовясь к смене партнеров.
— Не люблю танцы…
— Вот как, — поклонившись друг другу, мы разошлись. Девушки мелкими шажками двинулись в одну сторону, а парни — в другую. Суть танца была в том, что в конце ты должен встретить своего партнера вновь. Поэтому прощались мы, к сожалению, лишь на время. Ладно, кто там моя следующая жертва? Сейчас кому-то подарочек будет.
«Ты бы видела, с каким ужасом на тебя мужики смотрят».
«Спасибо, что напомнил».
Мне теперь даже танцевать неудобно было. Испорчу кому-то вечер. По сути, мне должно быть все равно, однако, полностью избавиться от этого чувства я не могу. Ладно, раз, два, три, и жертвой будешь ты!
Повернувшись, я вспыхнула как спичка, покрываясь краской от кончиков ушей до шеи. Орион? Он удивленно похлопал глазами, но вышел из транса быстрее, беря меня за руку и продолжая танец. У него такие белоснежные руки, что на их фоне моя смуглая кожа смотрелась неестественно! А ещё от него невероятно приятно пахнет, словно запах распустившихся у моря цветов. Мы встали напротив друг друга, и он вежливо улыбнулся, поклонившись. Я склонила голову и присела в ответ.
«Ты у меня один, как в сковородке блин, лучший из мужчи-и-ин!»
«Заткнись!»
Рядом с ним даже спокойнее как-то. А смотрит он внимательно, но молчит. Такой же молчаливый, как и на занятиях. Решаюсь поднять глаза и пытаюсь не краснеть. Конечно, он мне нравится, глупо это отрицать. Однако он, как и все остальные, понимает всю невыгодность положения и ведет себя так дружелюбно лишь потому, что вежливый. Вспомнив об этом, я даже стухла и расстроилась, отводя от его лица свой взгляд. Краем глаза я заметила, как он удивленно вскинул свои брови вверх. Почему он удивляется? Или думал, что я буду смотреть только на него? Видимо, в каждом аристократе внутри сидит эгоист и самолюбивый лжец.
Поклонившись напоследок, мы разошлись. И пошла я опять к Бернарду. Вот он, уже улыбается. А где коробка? Её нет в кармане. Так, положение чрезвычайное, пора подключать все своё внимание.
— Что-то настроение твое не улучшается, — сказал партнер, встряхивая рукав. — Надо найти выход, чтобы его поднять, — из рукава прямо к нему в руку выпала коробка.
«Задержи дыхание на всякий случай. Окружи себя магией, только аккуратно, чтобы этот хмырь не заметил».
«Хорошо».
Одним непринужденным движением он вскрыл коробок, из которого вылетели Армские кузнечики! Самые приставучие насекомые, о которых я когда-либо слышала! Они облепляли голые участки тела и начинали вырабатывать секрет, который затем приводил к сильному зуду! Да их в этой коробке было не меньше пяти десятков! Они вылетели с таким ужасающим стрекотанием, что чуть не заглушили оркестр. Ударившись о мою магическую защиту, они рассыпались в разные стороны, продолжив свой путь. И тут начался хаос.
Все присутствующие дамы соизволили начать визжать. Ведь нет ничего страшнее, чем стайка кузнечиков, верно? Девушки подпрыгивали на месте, прятались за кавалеров и вели себя так, будто, если до них дотронется насекомое, они помрут. Угрозы, безусловно, не было, но стоило учитывать и тот факт, что Армские кузнечики были на удивление безобразными: с огромными, словно выдавленными, глазами, огромными волосатыми ножками и огромным желанием прилипнуть к коже. Пареньки держались смело. Орали и размахивали руками. Кто-то выбежал в дверь.
Когда кузнечики настигли официантов, что разносили напитки, на пол ручьем полилось вино. Не только на пол, но и на присутствующих. Завязалась драка. Кто-то бил официанта. Другой официант напал на студента. Звон разбитых бокалов, крики, ругань, топот спешащих покинуть помещение людей…В этой толпе бежал и заместитель ректора. Бежал быстрее многих учащихся, несмотря на свою полноту. Кузнечики липли к нему, как к особому лакомству, и мужчине оставалось лишь размахивать руками, да так, что он сам же снес свой парик, проносясь мимо, сверкая лысиной. Парик этот был благополучно растоптан и клоками валялся по всем углам.
Когда кузнечики вспарили вверх, кто-то додумался шмальнуть по ним огнем. Хоть бы не Линна. Но нет, это была она. Пламя задело огромную люстру, на которой были увешаны ленты, и те, конечно же, загорелись. На весь зал заорала сигнализация о предупреждении пожара. Кто-то из оркестра выпрыгнул в окно. Внезапно появившийся Шон попытался брызнуть слизью на люстру (та, благодаря своим свойствам, могла её потушить), однако, слизь полетела и на девушек, что взвыли лучше сигнализации. Ситуация ухудшилась, ведь все начали поскальзываться на склизком полу и лететь вперед навстречу приключениям. Бал стал больше походить на боулинг. Один человек сбивал десять других. В попытках удержаться на месте, ученики хватали за шторы, но ничто не вечно в этой жизни, и тем более не вечен карниз. Когда все это рухнет вниз, было вопросом времени.