— Не важно, — отмахнулась я, понимая, что чувство самопожертвования мне ничуть не нравится. — Я…попытаюсь сделать так, чтобы вас отпустили…Якобы на задание. Поэтому подыграйте. Не знаю, что творится снаружи, но…
— Слишком опасно, — нахмурилась Линна, и Орион согласно кивнул, — ты останешься одна, и не сможешь дать отпор в случае чего.
— Я не смогу дать отпор, даже если вы все будете здесь.
Все замолчали. Чувство страха затмевало все остальные эмоции, связанные с преданностью. И в данный момент это было кстати. Самопожертвованные речи о том, что все должны держаться вместе, здесь ни к чему.
— Почему сразу одна? Я же останусь с ней, — довольно беспристрастно сказал Торвальд, кладя голову мне на макушку.
— Но ведь ты можешь…
— Нет. Не могу.
Я еле сдержала улыбку. Оставаться в таком месте одной мне было до ужаса страшно. Понимаю, что Торвальд не сможет быть рядом каждую минуту, но сама мысль о том, что он неподалеку, облегчает мне это тяжелое бремя.
— Сможем ли мы добраться до Академии или ближайшего замка, не знаю…Но хочу сказать, что вне зависимости от ситуации мы будем пытаться вытащить вас из этой клоаки, обещаю! — сжал кулак Эспен.
— В кое-то веки говоришь умные вещи, — Линна подошла ко мне и крепко обняла. — Теперь просто положись на нас! — все согласно кивнули.
— Спасибо, ребята…До встречи.
— Они лишь расходуют запасы, поэтому я подумала, что и их стоит отправить в дело, и…могу ли я…
— Конечно, Сильва. Это твои подчиненные, ты вправе отправлять их, куда пожелаешь, — ответил Древний лич, отрывая черный взгляд от желтой книги. Его сухие тонкие губы изогнулись в подобии улыбки.
И все? Так просто? Быть того не может. Наверняка он понимает, зачем я отпускаю их. Но почему не противится? Или он полагает, что тогда я останусь здесь одна, без защиты и сдам оборону быстрее? А мне и сдавать-то нечего. Я искренне не понимаю, зачем я вообще понадобилась всемогущему личу, который одним щелчком пальцев может превратить мои мозги в жижу, переделать все мои воспоминания и сделать из меня ту самую богиню, которую он жаждет увидеть. Но он этого не делает. Он вообще ничего не делает! И это его хладнокровие страшит меня больше, чем, если бы он что-то предпринимал.
Позвав Торвальда, что стоял у двери, я попросила его проводить отряд на задание. Так Альд сможет лучше изучить тоннели и поймет, как всадники покинут владения Лича. Нам это тоже сыграет на руку. И вот, стоило двери закрыться, мы вновь остались с некромантом наедине. Он относится ко мне почтительно, с восхищением, даже не прикасался ни разу, и все же я сидела в полном напряжении, неловко перелистывая страницы книги, название которой даже не знала. Лич сидел в кресле у камина. Идеально ровная осанка, немигающий взгляд, едва заметное дыхание…Он будто обратился в камень. Но стоило мне сделать шорох, как он тут же обращал ко мне свой взгляд, и мне оставалось лишь неловко улыбаться. Иногда он открыто начинал меня разглядывать, и в такие моменты мне становилось особенно страшно, ведь он мог запросто сказать, что я никакая не Сильва, и тогда подмоги я не дождусь. Даже Торвальд не сможет сразу найти меня или почувствовать мои последние эмоции, ведь эта комната блокирует все, что у меня было.
Часы пробили ровно двенадцать, и Лич захлопнул книгу, поднявшись с места. Я зачем-то сделала, как он. Развернувшись, некромант подошел прямо ко мне. Сделать шаг назад я сейчас не решилась. Не первый раз он делает нечто подобное. Внезапно подходит, и с грустью и лаской в глазах признается в своих чувствах…Трудно признать то, что за безумной и огромной силой таится некая тоска и привязанность к кому-то. Убрав мои волосы за ухо, Лич провел большим пальцем по скуле, и я отвела взгляд. Он тут же отдернул руку.
— Боишься? Верно…
И столько грусти было в этом голосе, что у меня сердце сжалось. Вот только прошла всего лишь жалкая секунда, а он уже безумно улыбается. Эта смена настроения выглядит слишком дико, неестественно, не может обычный человек так себя…Впрочем, разве он человек? Отчего-то мне вспомнились слова Изила… Можно ли убить то, что уже мертво? Поймет ли чувства обычного человека восставший мертвец? Поймет ли их тот, кто лишил тысячи людей покоя, обратив их тела в послушные трупы?
— Позволь мне помочь тебе все вспомнить…
Я открыто нахмурилась, быстро ища взглядом что-нибудь в руках Лича. Но у него не было ничего. Он лишь обвил ими мою талию, приближая свое лицо к моему. От него пахло…розами. Не тухлым мясом, ни могильной землей, а розами…Распахнув глаза, я удивленно посмотрела на некроманта, что замер рядом. На секунду его глаза показались мне удивительно зелеными, но они тут же заполнились мглой, стоило ему приблизиться ещё больше. Вцепившись в его предплечья своими пальцами и надеясь отодрать их от себя, я начала прогибаться назад, чтобы отложить на потом то, что он желал сделать сейчас.
— Я ждал тебя слишком долго…Я не хочу ждать больше…Ты единственная, кто сможет понять меня, — выдохнул он мне в губы, награждая поцелуем. Я крепко зажмурилась. Когда же я попыталась стиснуть зубы, он сильно прикусил меня за язык, и мне оставалось лишь обмякнуть в неожиданно крепких объятиях. Он целовал нежно, словно растягивая этот момент. Смакуя мои губы на вкус. Прижимая к себе. Прерывисто и взволнованно дыша…Я уверена в том, что он желал большего. Чувствовала, как его мышцы напряглись до такой степени, что начали дрожать. И я была благодарна ему хотя бы за то, что он, руководствуясь аристократическими манерами, не зашел дальше. Он не просто любил Сильву, он уважал её, ставил её интересы превыше своих и был готов ждать столько, сколько нужно. Эта любовь чувствовалась в поцелуе. В невесомом и в то же время страстном. Он то и дело срывался, сплетая языки, но затем возвращался к легким прикосновениям губами. Но затем Лич замер, не разрывая поцелуя. И тогда я почувствовала еле ощутимое покалывание на небе, на деснах, в горле…Ни жидкость, ни воздух, но что-то определенно точно проникало внутрь. Энергия… Через поцелуй он отдал мне энергию, но…не свою.