Какая-то бесстыжая дриада, свесившись с ветки, показала мерину нос и ни с того ни с сего крикнула: "А мы нейтральные!"
- Здравствуйте, - сказал небрит, - я небрит.
- Очень приятно, - ответила дриада, покачивая бедрами. - Сразу видно: такой мужчина. Такой красивый, такой элегантный!
- Простите, - бесцеремонно вмешался Кварк, - не скажете ли вы, где здесь самый раскидистый дуб?
Дриада задумчиво покачала бедрами и ничего не ответила.
- Ну ее на фиг, - предложил гомункулус. - Пошли дуб искать.
- Мужчина! - заорала дриада. - Вы куда?!
- К раскидистому дубу, - неосторожно признался небрит.
- Кто тебя за язык тянул? - прошипел Кварк.
- А что? Дорогу покажет...
- Если знает.
Кварк говорил несколько громче, чем следовало бы, поэтому дриада услышала и защебетала:
- А чего бы мне не знать, я очень даже знаю, мне Клавка показывала, когда мы в гости к Валерии ходили, она как раз рожать собралась, то есть что это я говорю - не Валерия вовсе, а Туллия собралась, мы ей орехов кокосовых достали, импортных...
- Вполне естественно, - пробормотал небрит, - на дубах кокосовые орехи, как правило, не растут.
- Вот и я говорю, такая очередь была, такая давка... Ну так пришли мы к Туллии, она как раз рожать собралась, то есть она и не думала, но нам сказали, что собралась, вот мы с Клавкой к ней в гости и пошли... Как раз на Клавке был фиговый листок, вы представляете - такой дефицит!
- А на нем было написано: "Фирменный Его Императорского Величества продукт?" - коварно спросил Кварк.
- Ой, нет, не было, - воскликнула дриада с облегчением, занчит, не фирменный, а Клавка-то заливала, Клавка-то хвасталась... Я, говорит, достала, я, говорит, добыла, и ничего она не добыла, это я орех кокосовый в очереди без очереди взяла, точно уж фирменный...
- Господи! - воззвал Кварк, перекрестясь троекратно.
- Ну вот, стало быть, к Помпее мы шли, то есть что это я говорю, не к Помпее, а к Туллии, потому что Помпея никогда и не рожала, старая дева эта Помпея, вот она кто... К Туллии мы шли, с Клавкой шли, вот я ее и спрашиваю: "А что это, Клавдея, за дуб такой? Чего он тут торчит одиноко?" А она, Клавка то есть, и говорит: "А это, говорит, самый наш наиразвесистый дуб, то есть нет, не развесистый, а раскидистый... В нем, говорит, какой-то грек живет, Митрофаныч, что ли..."
- Ну и где же он?
- Да вот рядом. Так пришли мы с Клавкой к Туллии и говорим, стало быть:
"Приветствуем тебя, Туллия, говорим. Ты, никак, рожать собралась?" А она нам и говорит...
- Этот, что ли? - нарочито грубым голосом спросил Кварк.
Можно было и не спрашивать: на стволе, хоть и наполовину заросшая дубовой корой, все же блестела медная дощечка с надписью:
P R O F Ђ S S O R Ъ P Ђ R I T R I H I Y T R I P T O F A N O
V I C H Ъ
Небриту стало как-то неуютно.
- Однако, - согласился с ним Кварк.
- Ну вот, этот Митрофаныч тут живет, - дриада, свесившись с ветки, вновь покачала бедрами, - а Туллия нам - мы как раз с Клавкой к ней в гости пришли - и говорит...
Позади громко рыкнуло, и дриада, естественно, исчезла. Да что там дриада - даже и небрит испугался, оглянулся, но увидел всего лишь брата Аврелия, сопровождаемого тигром.
- Здравствуйте, - сказал небрит, - я небрит.
- Сам вижу, клянусь Господом! - рявкнул тигр и блаженно осклабился. Ну как, похож я на отца настоятеля?
- Воистину, - сказал брат Аврелий.
- Ну да, - нахально встрял Кварк, он ведь тоже, небось, в полоску.
- Если в полоску, - сказал тигр, - то он прав: полоски - это элегантно, практично и всегда модно. Вот вы, святой отец, не желаете ли на рясу полоски нанести?
- Никоим образом, - ответствовал брат Аврелий с испугом, скорее, впрочем, наигранным. - Да, братия, как ваши разыскания продвижение показывать имеют?
Небрит молча показал на табличку.
- "Bez doklada ne whoditъ", - прочитал брат Аврелий. - А что это такое?
- Что-нибудь вкусненькое? - с надеждой поинтересовался тигр.
- Едва ли: нечто писчебумажное.
- Да, - согласился тигр, - пищу из бумаги не пробовал, но уверен, что невкусно.
- А пергамент вместо бумаги нельзя ли?
Брат Аврелий извлек из складок рясы клочок, исписанный не слишком разборчивым минускулом. Небрит вгляделся и разобрал лишь несколько слов.
- Это из трактата отца настоятеля о недопустимости ношения штанов, разъяснил брат Аврелий.
Судя по тексту, отец настоятель был истинным квиритом и даже рясу полагал несколько усовершенствованной тогою.
- Бог с ними, со штанами, - сказал небрит, вынимая из-за уха карандаш. - Приступим.
Через несколько минут общими усилиями была создана надпись.
Д О К Л А Д Уважаемый профессор!
Настоящим имеем неосторожность почтить Вас просьбою об оказании помощи в разъяснении смысла некоего премногодревнего документа, имеющего касательство к возможности гибели мира. Спасибо, извините, пожалуйста.
В просьбе прошу не отказать. Аминь.
Группа товарищей
- И что же мы сделаем с докладом?
- Подсунем под дверь, - предложил небрит.
- Попробуй, - сказал Кварк и гнусно ухмыльнулся.
Небрит оглядел дверь и понял, что подсунуть ничего не удастся. Он подумал немного и начал, по обыкновению, теряться в догадках.
- Если без доклада входить нельзя, - сказал он наконец, - так, следовательно, с докладом войти можно!
- Правильно, - сказал Кварк, - секретарше отдать.
- Вразумите, братия, - попросил брат Аврелий, - какова тварь Божия, секретаршею именуемая.
- Сейчас сами увидите, святой отец. Это не демон, а всего лишь фурия.
Но дверь не сразу поддалась их усилиям: живописец-халтурист, видимо, очень крепко хлопнул ею на прощание. Впрочем, в конце концов тигру удалось добиться многого скрипу и узенькой щелочки, сквозь которую просителям хоть и с трудом, но удалось протиснуться.
Их взорам предстала скудно освещенная настольною лампою комнатенка. Лампа действительно стояла на огромном столе, а еще там было нечто, в чем небрит решил признать телефон, хотя телефонов раньше не видывал: просто больше ведь нечему стоять на столе у секретарши. Сама секретарша спала, сидя на очень жестком и неудобном стуле. Профессора в комнате не было; вполне возможно, однако, что и он спал где-то поблизости.
- Здравствуйте, - сказал небрит, - я небрит.
Секретарша не пошевелилась.
- Не так, - сказал Кварк. - О, какая шикарная чмара!
Секретарша не пошевелилась. Брат Аврелий пытался пробудить ее исполнением мессы, наигрывая на губах органные мелодии, но тоже не добился успеха. Неизвестно, сколь долго продолжалось бы это безобразие, если бы тигр не подошел к секретарше и не лизнул бы ее в руку.
Помещение огласилось пронзительным женским визгом.
- Мыши! Помогите! - закричала секретарша, не раскрывая глаз.
Когда она раскрыла глаза, визг стал только громче. Тигр в испуге уже выскользнул за дверь, а она все кричала: "Тигры! Ой, мамочка, тигры! Ой, помогите!"
- Здравствуйте, - повторил небрит, - я небрит.
- Вы что, не видели, что ли, - сказала секретарша, несколько придя в себя, - что на двери написано?
- Там написано, что без доклада входить нельзя.
- Ну вот, - с удовлетворением констатировала она.
- А мы с докладом.
Небрит протянул ей пергаментный огрызок. Секретарша прочитала, и глаза у нее полезли на лоб. Прочитала еще раз - и расхохоталась. И уж так долго, так громко она хохотала, что не прошло и часу, как из-за дубовой двери, которую посетители и не приметили в суматохе, раздался громовой голос: