- Вы еще здесь, нечестивые? - возгласил он писклявым голосом, простирая вперед руку. - Так бойтесь же!
- Чего бояться-то? - Кварк подлетел поближе.
- Молчи, презренный! - рявкнул Ро. - Ты не смог прочесть Великую скрижаль, так пеняй на себя. Даю тебе год сроку, но если ты придешь к мне с ответом хотя бы секундой позже - трепещи, о несчастный! Трепещи, ибо повсюду воцарится холод и смерть! Холод и смерть! Холод и смерть!! ХОЛОД И СМЕРТЬ!!!
Сказавши это, Ро исчез. Небрит огляделся: все было, как обычно, только вот сам он слишком уж откровенно дрожал - или трепетал? Уняв дрожь, небрит взглянул на Кварка и не вполне твердым голосом спросил:
- А что... Это правда?
- Насчет холода и смерти? - гомункулус не выглядел испуганным.
- Ну да.
- А черт его знает. Он мне уже несколько раз вот так вот являлся и все чего-то страшного обещал. Только вот, по-моему, это просто домовой возомнил себя князем тьмы. Боюсь, это дух его испортил...
- Ну, Ро и раньше-то был не подарок. Так, думаешь, врет?
- М-ммм, не знаю. Сам-то он точно ничего не сделает - ни хорошего, ни плохого, - а вот дух... У него там машина стоит, вечный двигатель называется, так все работает, делает чего-то. А дух смотрит и ничего больше, только разве подкрутит что-нибудь там иногда.
- Как так подкрутит?! Он же дух!
- Ну да, и машина у него призрачная. Только вдруг он еще что-нибудь учудит?
Боязно все-таки...
- И мне боязно, - честно сказал небрит.
- Так пошли искать, кто нам поможет разобраться в этой Скрижали.
Кварк был вновь преисполнен энтузиазма.
- Пошли... Только, может быть, все-таки лучше дождаться утра?
- Чего дожидаться-то? И так светло. Собирай вещи, небритая твоя морда!
- Ладно, - отвечал небрит с тоской в голосе.
Рассвет застал их уже в пути: вещей у небрита, как сказано, было немного, а книги он оставил дома. Небрит пытался рубить карандашом длинные плети развесистой клюквы, но получалось почему-то не очень удачно. Кварк вился над ним и уговаривал лететь вместе. Но что поделаешь, если небриты летать не умеют...
Продвигались они не слишком быстро: общеизвестно, что даже в умеренных широтах развесистая клюква (если она, конечно, настоящая) образует густые и труднопроходимые заросли. Небрит пожалел было, что не захватил с собой топора, - но вовремя вспомнил, что топора он в доме ни разу не видывал, да и пользоваться таковым, как и все небриты, не умел.
К счастью, заросли все же кончились, и взорам путников предстала обширная равнина, на которой росло одно-единственное, зато до крайности высокое и могучее с виду дерево. Это одинокое древо никак не могло быть дубом, в недрах которого обитал профессор Перитрихий Триптофанович, но справа и слева от него не было вообще ничего.
Идти по ровному пространству было легко, и они бы довольно быстро добрались до дерева, если бы не мешали голоса. Голоса тведили что-то странное и ни на что не похожее.
- На основании вышеизложенного доводим до сведения, что вследствие наличия отсутствия обоснования...
- Не представляется возможным произвести дислоцирование без предоставления надлежащего обеспечения, в связи с чем доводим до вашего сведения...
- А что такое? Я маленький, какой с меня спрос! - говорили голоса.
- Слушай, ты не знаешь, что это такое? - спросил Кварк.
Небрит терялся в догадках.
Между тем дерево было уже близко. Можно было различить его мощные ветви, густую листву и плоды странной формы, ярко-белыми пятнами выделявшиеся на зеленом фоне.
Вершина дерева скрывалась в облаках. Дерево было огромно, и оно было каким-то таинственным образом связано со всей равниной, потому что по мере приближения к нему голоса становились все громче. Раздался громкий вопль: "А что? А ничего!" - и шагах в десяти от небрита возник луг с сидящей на нем птичкой. Птичка была маленькая и пестренькая, небриту она очень понравилась.
- Здравствуйте, - сказал он, - я небрит.
Но было уже поздно: неизвестно откуда взявшаяся корова с громким мычанием ухватила птичку за ногу. Послышались крики. Кричали: "Будь здорова!", "Спасибо!", "Банзай!", "Виват!" и даже "Аминь!"
- Что это такое? - шепотом спросил Кварк.
- Не знаю. Слетай, посмотри, что там около дерева.
Гомункулус улетел. Вернувшись через несколько минут, он сообщил, что около дерева бардак. Бардак жуткий, откровенный и несомненный, настолько жуткий, что он, Кварк то есть, даже затрудняется определить, в чем, собственно, этот бардак состоит. И еще он принес плод с дерева.
- Бардак? - спросил небрит, внимательно рассмотрев плод.
- Бардак, - вздохнул гомункулус.
- А какой? Не махровый случайно?
- Махровый, - признался Кварк и покраснел.
Небрит наконец понял, что это такое, но это было, с его точки зрения, слишком страшно.
- Это оно, - прошептал он Кварку на ухо. - Древо маразма...
- Ты уверен? - спросил Кварк испуганно.
Небрит развернул плод и показал ему. Тут уже Кварку возразить было нечего: такое ни на каком нормальном дереве не растет и расти не может. Начать с того, что лишь плод древа маразма сплошь состоит из бумаги, причем бумаги исписанной. А если еще посмотреть, что именно написано...
- Ну как, убедился? - спросил небрит, когда Кварк дочитал.
- Ты прав. Это и в самом деле маразм.
Да, ситуация, в которой оказались наши друзья, никак не может быть названа приятной. Кварк не знал про древо маразма почти ничего, но он был испуган.
Небрит знал чуть больше, поэтому (да, только поэтому!) и напуган был сильнее.
Впрочем, и небрит знал лишь один факт, сообщавшийся всеми авторами как совершенно точно установленный: никто из наблюдавших древо не смог впоследствии рассказать, что именно он наблюдал. Оставалось, конечно, неизвестным, от кого же в таком случае все эти разные авторы получили хотя бы ту скудную информацию, которой обладали.
Небрит, вероятно, долго бы предавался размышлениям на эту тему и не пришел бы в конце концов ни к какому определенному выводу, но на этой ненормальной равнине ему даже не дали возможности порассуждать спокойно. Голос, в котором не было ничего человеческого - нечеловеческого, впрочем, тоже, - заорал: "Да что же вы, Беда, пригорюнились? Не видите, что ли: я спать хочу. Подайте мне мою валторну!"
Валторны не оказалось, зато на равнину невесть откуда выплыли маленький человечек в рясе и некое существо. Существо это до такой степени не имело никаких особых примет, что небрит так и не смог впоследствии внятно описать, на что же оно было похоже. Единственное, что он мог утаерждать, это что существо "кажется, слегка блестело и вращалось изнутри... или снаружи?"
- Долго мне ждать валторны? - строго спросило существо.
Человечек в рясе заметался туда-сюда, бормоча что-то вроде "совсем ведь замучил, будь он неладен..."
- Здравствуйте, - сказал небрит. - Я небрит.
И тут же подумал, что, может быть, поступил опрометчиво: если уж ты оказался близ древа маразма, никогда нельзя сказать, что здесь хорошо, а что плохо.
Человечек побегал еще немного, ворча по-латыни и поминая нехорошими словами самых разных святых, угодников, ангелов и архангелов. Он все еще искал валторну, хотя странное существо требовало уже аксельбант, утверждая, что именно с аксельбантом оно и привыкло спать. Когда существо все же уснуло, удовлетворившись всего-навсего апофегмой, небрит осмелился приблизиться и спросить, кто же они все-таки такие.