Вообще же древнейшим скандинавским артефактом этого рода считается железный наконечник копья, найденный в Овре-Стабю (Дания), чей возраст датируется второй половиной II в. п. Р.Х. Руническая надпись на нем — «РАУНЙАР» — означает «ПРОНЗАЮЩИЙ» (как и сходная надпись на дамсдорфском копье).
Примечательно, что главным атрибутом власти над миром богааса Одина-Вотана служило его волшебное копье Гунгнир (Гунгнер), на котором держится весь мир. Оно защищает святость заключенных договоров. Бросая «Мировое Копье» Гунгнир во вражеское войско, Один обрекает его в жертву себе. Отсюда идет символический обычай древних германских князей перед началом битвы метать свое копье в неприятельское войско, обрекаю его в жертву Вотану-Одину. Не правда ли, сама собой напрашивается аналогия с нашим малолетним князем Святославом Киевским (как мы скоро узнаем — вероятнее всего, потомком готского царского рода Амалов), метнувшим, согласно «Повести временных лет», копье во враждебное войско древлян, после чего воевода Свенельд воскликнул: «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем!», и закипела битва?. Пригвоздив себя Мировым Копьем к Мировому Древу, бог битв и «живых мертвецов» познает тайну рун.
Стефан Флауэрс считает эти готские (и вообще германские) копья магическими предметами, обладающими в битвах силой талисманов, и в то же время — символическими знаками царской и полководческой власти, наподобие скипетров монархов «культурных народов». Известно, что главным моментом при возведении на престол царей германцев-лангобардов (изначально именовавшихся «вин(н)илами», т. е. «победителями»), долгое время соседствовавших с восточногерманскими племенами (включая готов) было не возложение на них венца-короны, а вручение им священного копья. Виннилы пришли из Ютландии в Паннонию, а затем, после 558 г. — в северную часть Апеннинского полуострова, идя вдоль реки Пад (сегодняшней По), после растворения остатков разгромленных в ходе долгой разорительной войны восточными римлянами остготов в общей массе населения Италии. В 773–774 г. североиталийское царство лангобардов («длиннобородых»), оттеснивших восточных римлян на юг Италии, было завоевано царем франков Карлом Великим (будущим владыкой «Священной Римской империи»). В знак победы над лангобардами Карл не только венчался «железной» короной их царей, но и присвоил себе наконечник копья, вручаемого лангобардским царям при восшествии их на престол (или само копье). С тех пор Карл не расставался с сакральным копьем (наконечником) ни днем, ни ночью, как со священным атрибутом царской власти (якобы даже наделившим его даром ясновидения). После того, как Карл упал с коня, выронив копье (наконечник), он не прожил, якобы, и нескольких дней. По мнению Эдреда Торссона, именно этот наконечник лангобардского копья, переходивший от Карла Великого ко многим его преемникам, и был со временем преображен легендой в «Святое Копье», которым якобы римский центурион (сотник) Гай Кассий Лонгин пронзил ребро распятого на Голгофском кресте Иисуса Христа, и которое, перейдя по наследству к первому римскому императору-христианину Константину Великому, а затем — в руки царя западных готов Теодориха и его союзника — западноримского полководца Флавия Аэция — , помогло им разбить полчища гуннского царя с готским именем Аттила в «битве народов» на Каталаунских полях в 451 г. В действительности же речь шла о древнем сакральном атрибуте германских царей.
Впрочем, довольно об этом…
В сохраненном Аблабием-Кассиодором-Иорданом сказании о странствии готов упоминаются встретившиеся им на пути обширные заболоченные земли. Возможно, главным силам и левому крылу мигрирующего народа-войска не хватило места на дороге (шедшей в направлении сегодняшнего украинского города Житомира), и в результате они забрели в болота.
Через реку (по мнению Людвига Шмидта — Данапр-Днепр) готами «со товарищи» был построен мост. Точное место выхода объединенных племен германских переселенцев на берег Данапра нам сегодня неизвестно. Но можно не сомневаться в том, что в те времена Днепр был, уж во всяком случае, не уже, чем во времена Н.В. Гоголя. Конечно, его ставшее крылатым изречение: «Редкая птица долетит до середины Днепра» было поэтическим преувеличением во все времена, включая время готских странствий. Однако переправиться через Данапр готским мигрантам было, разумеется, непросто. Вероятно, они построили для переправы через реку понтонный мост. Как в свое время — римский полководец Гай Юлий Цезарь, переправляясь со своими легионами через Рен(ус) — Рейн, к великому изумлению наблюдавших за переправой римлян, словно кролики — за приближением удава, уже разбитых римлянами в Галлии германцев-свевов. Но готы, скорее всего, уже обладали опытом строительства понтонных мостов. Вряд ли они в свое время форсировали до того довольно широкую Вистулу вплавь. Прошло, конечно же, немало времени, прежде чем по шаткому мосту через Данапр переправилось достаточно много людей, коней, домашнего скота и, повозок. И вот, после того, как половина, а может быть — треть или две трети мигрантов, расположились на отдых после переправы станом на восточном берегу, произошло нечто ужасное. Наведенный готами понтонный мост исчерпал свой запас прочности. Он постепенно расшатался и… Челн за челном, плот за плотом, стали срываться с якорей, соединяющие их балки — расходиться. Построенный с таким большим трудом мост стал разваливаться, распадаться на части. А эти части, подхваченные бурным течением — удаляться по реке от места переправы. Именно так следует понимать сообщение о том, что после переправы части готов с этого, т. е. западного, берега, на противоположный, восточный, берег, мост через Борисфен «непоправимо сломался». Немалой части готов, не успевших переправиться по мосту, пришлось продолжать свой путь на юг по западному берегу. Поскольку у готов (в отличие от римлян или греков) не было ни времени, ни навыков, необходимых для строительства каменного моста, под «непоправимой поломкой» их моста следует понимать его развал, а под самим «мостом» — достаточно узкий плавучий настил.