Она прекращала ругаться лишь тогда, когда выходила из комнаты. Но на самом деле, несмотря на показную злость и раздражение, она не обижалась на кисэн, которая сердилась на нее. Она была убеждена, что только та, у которой хватает духа сердиться на нее, сможет выжить и расцвести как цветок. Но если у нее мягкий характер, словно вода, растворенная в воде, словно вино, растворенное в вине, то ее ждет такая же печальная судьба, как мадам О. Понимая это, она иногда специально ругала их, чтобы воспитать в них характер. Что касалось посетителей, то они, желая польстить, громко смеясь или улыбаясь, говорили, что им нравится, когда она ругается, потому что тогда они видели в ней своих бабушек, покинувших этот мир. И разве то, что, когда она ругалась, людям нравилось, а от ее тела в это время поднимался, клубясь, теплый пар, и ее узкая спина в такие минуты выглядела шире хонамской равнины, не говорило о том, что людские души полны загадок, а она — необычный человек? Несмотря на то что у нее некрасивое, маленькое и узкое лицо, по ее окружению было ясно, что она счастлива одним — есть те, кто любит ее.
Табакне и Кимчхондэк, до этого сновавшие по кухне, сидели рядом на широкой деревянной скамейке с короткими ножками, чтобы немного перевести дух.
— Устала? — с участием спросила Табакне.
— Да, немного. Сегодня в каждую комнату должны накрыть и подать по шесть столов, конечно, не хватает сил. Душа всегда молода — а вот руки стали медленными, да и в боку что-то стало покалывать. Иногда в голову приходит мысль о том, что на улице такая прекрасная погода, а я, извините, ради какого-то рожна должна жить и работать в такой духоте на кухне, где даже руки не успевают высохнуть. Из-за этого у меня даже появляются мысли о вступлении на стезю порока на старости лет, и эта мысль, кажется, крепко засела у меня в мозгу, — устало улыбаясь, ответила Кимчхондэк, представив себе на мгновенье, как встает на стезю порока.
— Когда долго работаешь на кухне, — сказала Табакне, прикрыв глаза и думая о чем-то своем, — у любого, наверное, пару раз обязательно бывают такие мысли.
Несмотря на то что два высоких вентилятора беспрерывно вертелись, они были не в силах рассеять духоту на кухне. Кимчхондэк едва успевала вытирать пот, стекающий по лицу и шее, а лицо Табакне оставалось совершенно сухим. Глядя на нее, Кимчхондэк подумала: «Она особенная, что ли? Почему она не потеет?» Она с удивлением разглядывала лицо, на котором не выступила даже капелька пота.
Кухню Буёнгака по сравнению с кухнями других кибанов можно было считать просторной, потому что, когда заглядываешь туда в палящий летний день чхобок[17], сразу чувствуешь прохладу. Столы для подготовки продуктов и раковина для мытья посуды, приставленные друг к другу буквой «П», по размеру были в два-три раза больше, чем в любом обычном доме. Стены и пол на кухне были покрыты кафельными плитками, поэтому, когда работали стоя или сидя на маленьких скамейках, можно было мыть посуду и продукты, не опасаясь брызг. Если воду, которой мыли посуду или ту, которой промывали зелень в раковине, выливали на пол, то становилось прохладно. Когда кто-то, поскользнувшись, падал на пол, то он тут же поднимался, как будто ничего не случилось, и после этого кто-нибудь снова брызгал воду на плитки.
Чем же еще отличалась эта кухня от обычной? Наверное, тем, что ближе к задней двери, напротив стола для подготовки продуктов и раковины, стояла широкая деревянная скамейка на коротких ножках. Она использовалась, когда накрывали большие столы, а ночью, после того, как в соответствии с числом заказов в комнаты вносили столы, и до того момента, как их выносили обратно, на ней отдыхали кухарки. Днем она использовалась в качестве места для подготовки овощей на кимчхи[18] или хранения продуктов для готовки, поэтому она была очень важной вещью на кухне.
— Все-таки самая грубая и тяжелая из всех работ — работа на кухне, — сказала Табакне после некоторого молчания. — Не знаю, возможно, другие могут возразить и сказать, что работа по очистке окон высотных зданий на воздухе намного тяжелее. Но ту работу стоит раз увидеть, чтобы это понять. Однако, пусть даже мы работаем до острой боли в пояснице, никому невдомек, что наша работа тяжела и губит здоровье. Как путешественники, задыхаясь, пройдя не один пик горы, видят перед собой равнину и конец пути и от радости забывают об усталости, так же и мы, достигнув мастерства, работаем, забывая о тяжести работы.
— А когда я смогу увидеть равнину или конец пути?
— Не торопись, — мягко улыбнувшись, ответила Табакне. — Если все время будешь торопиться, ты просто измучаешься, какая уж тогда равнина или конец пути? Когда я была примерно в твоем возрасте, то думала, что уже почти подошла к цели, но когда поднимала глаза и смотрела вперед, то видела, что дорога, по которой я должна идти, снова уходит вдаль.
17
Чхобок — первый день из трех самых жарких летних дней, называемых «самбок», во время летнего солнцестояния.
18
Кимчхи — название засоленной капусты или редиса, приправленных перекрученным красным перцем, луком, чесноком и другими специями и оставленных бродить до появления кисло-сладко-солоноватого пикантного вкуса. В зависимости от ингредиентов и способов приготовления насчитывается более двухсот рецептов этого блюда.