— Так он и нас после этого обстрелял.
Лейтенант подозвал бойцов, приказал группе их направиться к машине. Следом за солдатами пошел с Широниным к машине и сам. Оба — учитель и ученик — влюбленно посматривали друг на друга.
Лейтенанту зримо представлялся Петр Николаевич каким он привык видеть его в классе, когда любимый учитель рассказывал о далеком прошлом России. Невысокого роста, с нетерпеливыми, резкими движениями, он не любил сидеть за столом. Излагая тему, Петр Николаевич обычно ходил вдоль парт какой-то задиристой, усвоенной еще в комсомольские годы походкой. Впечатление этой задиристости создавалось и посадкой чуть откинутой назад головы и выставленной несколько вперед грудью. И о чем бы ни шла речь — о древлянах или кривичах, о Киевской Руси или о колонизации Сибири, — урок пролетал быстро и в то же время оказывался необычайно вместительным, интересным, волнующим. Вспомнились лейтенанту и пионерские походы на берега Вятки, вечера у костра, ранние июльские зори — лучшая пора ловли знаменитых вятских язей. Секретами ловли этих язей Широнин щедро делился со своими питомцами. «Эх, что же это у тебя за приманка? Разве она годится? Вот возьми мою. На солнышке подержана, язь такую любит». «А ты, якуня-ваня, никогда не забывай сольцы с собой захватить. Поймал, сразу разрежь, жабры вытащи, серединку подсоли да и в сумку». Все это Петр Николаевич проделывал так вкусно, что на всю жизнь потом у Канунникова и у всех его сверстников осталась любовь к русским рекам, лесам, зорькам.
А Широнин, шагая рядом с Канунниковым, с удовлетворением и гордостью думал. «Черт возьми, не так уж он, Широнин, и стар — всего тридцать три года, а поди ж ты, уже офицерами стали его ученики». И вспоминая то же, что вспоминал лейтенант, — школу, пионерские походы, экскурсии, взыскательно сейчас спрашивал сам себя: а дал ли он им, выходившим на жизненный путь, все, что понадобится на этом пути, подготовил ли их к любым испытаниям? И теперь, на войне, с расстояния в шесть-семь прошедших лет он как бы заново осознавал и оценивал великий смысл и значение каждого слова, с которым обращается учитель к своим ученикам.
Разговаривая об общих знакомых, о родном городе, подошли к машине. Ее кузов был доверху наполнен попарно связанными лыжами.
— Вот мое хозяйство, Леня, — кивнул Широнин на лыжи и почему-то огорченно махнул рукой.
— Так вы в лыжном батальоне, Петр Николаевич?
— В лыжном, — нахмурился Широнин.
— Да что такое, не нравится, что ли?
— Как тебе сказать. Знаешь, сам увлекался я когда-то этим делом, да вот только здесь, на юге, оно не ладится. Видишь же, какая погода, оттепель за оттепелью. А ведь впереди не карельские леса, а Украина. Хоть бы поскорей расформировали.
— А что, и это предполагаете?
— Да ведь чего другого ждать? Ну, еще месяц-полтора, а там и весна… Эх, завидую тебе, откровенно говоря! Ты куда с ротой направляешься?
Лейтенант назвал населенный пункт.
— Так это же к гвардейцам! — обрадовался Широнин. — Мы им тоже приданы. Славная дивизия. Она еще под Москвой гвардейской стала. — И добавил с улыбкой, смотря, как дюжий Чертенков легко плечом поддернул перекосившийся бок машины и с помощью товарищей выровнял ее: — Что ж, пополнение ведешь, по всему видно, хорошее, бравое! А шинельки-то, шинельки какие новые на всех!
Колеса, забуксовавшие в колдобине и разметавшие снег до самой земли, теперь стояли на колее. Надо было расставаться.
Широнин снова порывисто и по-мужски неловко привлек Канунникова к себе, обнял.
— Встретимся, Леня. С плацдарма нам вместе двигаться.
— Вы думаете, что и нас на плацдарм, Петр Николаевич?
— А куда же! Слышали сводку?
— Слышали сегодня в Самарине. Наступление и на Северном Кавказе.
— То-то. Всюду начинается. Значит, и наш час подходит. А вы — раз к гвардейцам, значит на плацдарм. — Широнин сел в кабину и, прежде чем захлопнуть дверку, еще раз поблагодарил всех.
— Ну, спасибо будущим гвардейцам.
— Не за что, товарищ лейтенант. Дело нехитрое.
— Товарищ лейтенант, а что там, на западе? Может, вы знаете? — спохватился Павлов.
Но машина уже тронулась с места. Широнин высунул голову из кабинки, на ходу что-то крикнул в ответ.
— Что он сказал, а?
— Кто слышал? — заинтересованно стали переспрашивать друг друга.
— Что-то такое непонятное… трепотания…что ли?
— Трепотня и далее, — с обычной бойкой сообразительностью расшифровал Торопов. — Так, что ли, товарищ лейтенант?
— Триполитания, — догадался и объяснил Канунников. — Там их, союзников, патрули действуют в Триполитаним… это страна такая в Африке.