– Разумеешь ли, что происходит?
– Да…
– Так беги, останови безумцев! Беги, что есть сил! Христос – с тобой!
… Старец благословил Алексея.
Уже выходя, Алексей слышал вновь спокойный и ласковый голос старца:
– А ты погодь, милая, отдышись, с колен-то поднимитесь! Не́чего вам уже бояться, спасены будете!
* * *
Алексей бежал по бездорожью, ветки хлестали по лицу, ноги вязли то в песке, то в болотистой почве, мокрые полы одежды монашеской мешали, цеплялись за ветви, путались в ногах…
Алексей остановился, чтобы отдышаться и подвязал полы верёвкой. Но дыхание восстановить не смог. Казалось, что внутри всё горит и вырывается наружу раздирающим горло сиплым хрипом, а сердце бьётся где-то в гортани…
Он побежал вновь из последних сил…
Молил Иисуса – и бежал…, бежал…, бежал…
… А потом он увидел огромный столб чёрного дыма за поворотом реки. До Алексея донеслось с порывами ветра пение молитв. Потом всё это переросло в крики ужаса и боли… Зарево взметнувшегося к небу пламени… После крики стали стихать…
Алексей выбежал за поворот и понял, что опоздал…
Вдали на холме догорал сруб, в котором, видимо, погибли уже все….
Стрельцы, покидая становище староверов, поджигали по дороге оставшиеся постройки… Всё окутывали клубы чёрного дыма…
Алексей упал на колени и молился.
Отчаяние, усталость, невыносимая боль от всего этого происходящего ужаса!
«Иисусе, почто допускаешь сие? Как изменить всё это?»
После Алексей поднялся на холм.
Он долго смотрел на пепелище, где заживо сгорели люди:
«Кто поджёг? Их старейшина – своих…, заживо…, женщин…, детей малых…? Или стрельцы-каратели – во исполнение указа? Да какая разница – кто?… Одни люди, в Иисуса верующие, обрекли на мученическую смерть других, в Иисуса же верующих… Как такое возможно?!»
В скит Алексей вернулся уже затемно. Он шатался от усталости. От опустошённости внутренней было так, словно ослеп душой… Пусто и темно внутри… Как жить? Как молиться?
– Не успел…, – он прошептал это едва слышно, а может и вовсе не прозвучали слова, лишь пошевелились растрескавшиеся в кровь губы.
Но старец Николай и так всё понял.
Утешать не стал. Сказал с ласкою в голосе:
– Умойся! Из ведра весь окатись, надень чистое! Помолись и ложись спать!
Алексей послушался.
Вылил на тело ведро воды… Она словно обожгла холодом тело, но после стало вроде бы полегче… Потом надел чистое…
Молиться он больше уже не мог, спать – тоже…
Алексей снова пошёл к старцу Николаю, который сидел во дворе у маленького костерка. В единственной их общей келье спали женщина и её дети, которых сегодня, видимо, уже окрестил старец.
Алексей сел рядом.
Молчали долго.
Алексей смотрел на языки пламени и всё думал о тех, кто сегодня погибли в огне…
Попробовал он себя представить на их месте: «Убоялся бы смерти за веру – или нет? Как знать о том, пока смертный час не приблизился и не прошёл сего испытания сам – пред Богом?»
Потом, всё же, не выдержал и заговорил:
– И прежде знал, что крестят насильно староверов, что с мест – поселения сгоняют, что казнить могут тех, кто к ереси других склоняют… Но, вот так…
– Ты, сынок, не казни себя, что не поспел. Нет страха в смерти тел… Души-то – бессмертны! Страшно лишь о тех, кто других на смерть обрекают!
Сколько мучеников за веру во Христа – смерть приняли!… Вот мы их святости теперь поклоняемся!…
А двуперстием ли креститься или тремя перстами – то людское, мирское, так я полагаю.
Ты уже не застал время то, когда все двуперстием крестились. А я – застал…
Страшные беды людям раскол сей принёс! И много ещё бед принесут неразумие и жестокость человечьи, которые Волю Божию на свой лад толкуют.
– А Бог – зачем такое допускает?
– Не ведаю… Может надеется Бог, что образумятся люди, которым свобода воли дарована… И что не зря на Землю посылал Он Сына Своего Иисуса! Быть может, всё же, Учение Иисусово о том, что люди друг дружке братья и сёстры, что в любви к Отцу Небесному и к ближним своим жить они могут – не зря дано было человекам… Может быть, ждёт Бог, когда люди, видя такие ужасы, Учение сие Иисусово – исполнять станут…
Ладно, будет о том!
Много крови пролито было и немало ещё прольётся!…
– Так надо же что-то делать?!
– Много казнено было тех, кто пытались…
И я пытался, да и ты, вроде, тоже пытался…
Стрельцы ведь – указ царевны Софьи исполняют, а не просто так они по просторам безлюдным лесным становища раскольников ищут!…
Ты вот лучше подумай, какие бумаги Ефимии с детьми нам написать следует, чтобы не тронули их более…