Но Равана, уверенный в своем бессмертии, только расхохотался. Он стоял на белокаменной стене города и смеялся, забыв, что, испрашивая у богов неуязвимость, назвал врагами только небожителей и зверей, а что Рама всего лишь простой человек, такой же, как последний пастух или прачка.
РАВАНА СНОВА ПРИХОДИТ К СИТЕ
И все-таки, вернувшись во дворец, жестокий ракшас задумался. Одно дело вступить в бой из-за жены, и совсем другое - вести кровавую битву из-за непокорной, готовой вот-вот умереть упрямицы.
"Ты сама обрекаешь меня на обман и жестокость!" - мысленно обратился он к Сите и приказал привести искусного мага, способного силой волшебства создавать людей и оружие.
- Ты звал меня? - спросил маг, появляясь в покоях у Раваны.
- Мудрец! - обратился к нему ракшас. - Все знают, что твое искусство удивительно. Ты можешь создать из песка птицу, а из птичьего крыла - меч. Я приказываю тебе создать из воздуха голову моего злейшего врага Рамы, а кроме того, сотворить из сухой палки его лук, а из перьев козодоя - стрелы, такие, которые бы ничем не отличались от тех, которыми владеет Рама.
- Слушаю и повинуюсь, - ответил маг.
Он отступил на один шаг, зачерпнул ладонями воздух, прошептал слова волшебного заклинания мантры, и в руках у него появилась голова, которую даже отец Рамы не мог бы отличить от головы сына. Затем маг приказал принести себе из сада сухую палку и пучок перьев козодоя. Приняв их из рук слуги, он снова прошептал волшебные слова и бросил на пол перед Раваной лук и стрелы - точно такие, как те, что носил Рама.
- Я сделал так, как ты приказал, - сказал маг. - Но только помни: сила волшебства, которым созданы голова, лук и стрелы, рождена твоим желанием, Равана! Пока ты держишь их в руках, сердцем стремишься к Сите, а умом боишься Рамы - они существуют, но стоит тебе выпустить их из ладоней, забыть о Сите и перестать бояться - они исчезнут.
- Хорошо! - сказал ракшас, поднял с пола голову, стрелы, лук и тяжелым шагом направился в ашоковый сад.
По пути он приказал слугам принести горсть пыли с площади и чашку с кровью только что убитого гепарда. Он посыпал пылью и забрызгал кровью голову, лук и стрелы, и они стали выглядеть так, будто их только что подобрали на поле жестокого сражения.
Войдя в сад, Равана отыскал Ситу, но не приблизился к ней, а став за кустом, сказал:
- О своенравная и гордая женщина! Для чего ты упрямишься и не соглашаешься на мои просьбы? Неужели ты не знаешь, что по обычаям вашей страны женщину, побывавшую в чужом доме, муж никогда не возьмет снова в жены? Ты живешь в моем дворце уже скоро год, и даже простой народ не простит Раме, если он нарушит этот закон.
- Зависть к Раме ослепила тебя, ракшас, - ответила ему Сита. - Ты забыл, что по тем же законам огонь очищает всякого, и неужели ты думаешь, что я убоюсь войти в него, чтобы снова соединиться с Рамой?
- Безумная! - воскликнул Равана. - Ты сама обрекаешь близких своих на муки и смерть. Так знай: сегодня Рама прибыл с войском обезьян под стены Ланки. Только что закончилась битва, в которой мои ракшасы обратили обезьян в бегство. Вместе с ними бежал, теряя оружие, Лакшмана, бояться которого ты так уговаривала меня...
- Он бежал? - воскликнула, встрепенувшись, Сита. - Тогда что же ты не говоришь ничего о моем супруге? Что стало с Рамой? Почему ты стоишь за кустом, пряча что-то за спиной?
И тогда Равана вышел из-за куста и протянул Сите голову Рамы.
Как смерть побледнела Сита и долго без слов всматривалась в дорогие черты мужа.
- Да, это его лук и стрелы, - прошептала она наконец. - Значит, Рама погиб...
Но тут гордая кровь царицы вновь прилила к ее щекам, и Сита, пылая от гнева, воскликнула:
- Ты думаешь, Равана, что смерть Рамы изменит мое решение? Ты добился только одного - я умру сейчас. Ты этого хотел?
Но Равана не успел ей ответить. За стенами дворца загрохотали барабаны и раздался топот тысяч ног, обутых в боевые сандалии.
- Мы ждем тебя, Равана! Веди нас! - раздались голоса ракшасов. И Равана, охваченный гневом, вскричал:
- Я убью Раму!
Он швырнул к ногам Ситы голову, лук, стрелы и, ломая кусты, бросился из сада. Но едва только он выпустил их из рук, голова исчезла, а на дорожку посыпались перья и упала сухая палка.
- Какой низкий обман! - воскликнула Сита.
Она позвала служанок и приказала им взобраться на стену, окружавшую сад.
- Что вы видите? - спрашивала она. - Что творится за стенами города?
- Мы видим на улицах наших воинов, - отвечали служанки, - в океане видим мост и обезьян, которые, как поток, толпами текут по нему.
- Не видите ли вы среди обезьян людей?
- Видим, но их всего двое. Они в плащах из древесной коры, а их колчаны набиты горящими, как огонь, стрелами.
- Это идут Рама и Лакшмана! - воскликнула Сита. - Хвала небу! Равана солгал - битвы еще не было.
НАЧАЛО ВЕЛИКОЙ БИТВЫ
Две армии, два полчища - тысячи ракшасов, предводительствуемые Раваной, и десятки тысяч обезьян с Сугривой во главе, - бряцая оружием и издавая нетерпеливые крики, стояли друг против друга. А на небе бог смерти Яма и многорукая богиня зла Кали, раздвинув облака, с нетерпением ждали, когда начнется битва.
И она началась.
Сомкнутым строем двинулись обезьяны на приступ стен Ланки. Но дорогу им преградило воинство Раваны. Грохот пронесся над землей: столкнулись тысячи щитов, десятки тысяч копий ударили в панцири, сотни тысяч стрел с визгом впились в кольчуги.
Желтый обезьяний поток налетел на черную стену ракшасов, остановился, рассыпался на ручейки, разлетелся брызгами. Зазвенели мечи. Мчались колесницы, запряженные быстрыми конями. Ливни дротиков неслись над землей. Словно разъяренные слоны, шли воины друг на друга.
Если падал пронзенный мечом полководец и его отряд оставался без вожака, на место погибшего вставал другой, и воины снова обретали мужество.
Но впереди обезьян сражались Рама и Лакшмана. Ливни стрел обрушивали они на врагов, и ракшасы падали на поле, как скошенная трава.
Вот уже дрогнули их ряды, и глотки обезьян исторгнули тысячеголосый крик радости. Ракшасы стали отступать. Напрасно Равана метал дротики и разил обезьян палицей. Что мог поделать он один против тысяч?
КУМБКАХАРНЫ И ЕГО ПЕРВАЯ БИТВА С ЛАКШМАНОЙ
И тогда, видя, что победа готова отвернуться от него, Равана решил позвать на помощь своего брата Кумбкахарны. Посланные им ракшасы бросились назад в город, вышли потайным ходом и устремились к горам, где в одной из пещер спал уже пять лет брат Раваны.
Они приблизились к горе и увидели, что трава у входа в подземелье колышется. Могучий ветер то вырывался из пещеры, то вновь устремлялся в нее. Держась за каменные стены и освещая себе дорогу факелами, посланцы вошли в пещеру и увидели зрелище, которое лишило их дара речи. Посреди огромного зала, свод которого терялся в темноте, лежал великан, а вокруг него стояли блюда с жареными оленями и кабанами, а также бочки с вином и водой.
- Что это, слон, похожий на человека, или человек, которого нельзя отличить от слона? - в ужасе стали спрашивать, придя в себя, посланцы. Не убьет ли он нас во гневе, если мы нарушим его сон?
Но как ни велик был их ужас, они не посмели не выполнить приказа Раваны и принялись будить великана.
Сперва они щекотали ему копьями в носу, потом вонзали стрелы в пятки. Затем, видя, что исполин не просыпается, стали шуметь, бить в барабаны, кричать, а в конце концов привели молодого слона и пустили его бегать по животу великана. Но Кумбкахарны даже не заметил этого. Он захрапел еще сильнее, и ракшасы, увидев, что нет на свете силы, которая могла бы разбудить его, понуря головы собрались было покинуть пещеру. Как вдруг Кумбкахарны пошевелился, перевернулся со спины на бок, открыл один глаз и зевнул: истекло пять лет сна, великан проснулся, чтобы поесть.
Не обращая внимания на ракшасов, исполин потянулся, громоподобно икнул, сел и, схватив обеими руками зажаренную кабанью тушу, отправил ее в рот. Так он уничтожил двести оленей и пятьсот кабанов, выпил сорок бочек воды и вина и был готов снова упасть на спину и захрапеть, как вдруг в тусклом свете факелов увидел воинов, в ужасе столпившихся вдоль стен.