– Их немного; Лунденлинген был всего лишь форпост. Но быстрота и жестокость, с которой они…
– На кой им сдался ваш остров? – Недоумевал Бренн, который во время дороги выведал у своих о месте, в которое они спешили. – Говорят, это Проклятое место, где даже самое низкое место имеет название «впадина Погань».
Дерзкий тон чужака, иноземца кого угодно вывел бы из себя. Но о Бренне только глухие от природы не слышали – сказывали, что есть среди нордов один храбрец, один смельчак, который любое сложное дело доводит до конца, и на этого славного малого можно положиться.
– Тактика их странна, не спорю. – Пожал плечами тезорианин. – Но стратегически они во всём поступают правильно – ибо, если выстроят себе тут базу, радиус нападения будет в разы шире.
– Уже. – Вбежал в лагерь запыхавшийся гонец – он был весь в грязи, и ранен. – Реет сизый флаг с белым крестом. – Сказал – и упал замертво.
Понял тогда Бренн, что неспроста послала его Элеонора в такую даль: чтобы своими глазами он увидел, что деется на суше и на море. Ведь Абфинстермаусс под самым носом у Ввумны! Необходимо знать о планах троннаров всё, потому-то и послала кронинхен того, кому всецело доверяла. Если троннары выступят из своей столицы по суше – несдобровать Стерландии; если по морю, захватив Мареан – тогда несдобровать Тезориании, и не только ей.
И выступили, не мешкая, союзники, вне себя от ярости, вне себя от дерзости соседей – которые, пойдя войной на таких же нордов, как сами, начали братоубийственную тяжбу.
Но к шапочному разбору пришло войско: они опоздали, и северная часть и без того безлюдного острова уже опустела от врага. Над Лунденлингеном, от которого осталась лишь часть стены и разрушенная до основания башня, водрузили троннары свой флаг, а форпост переименовали во Фрумскогур – о том было ясно из таблички. Сами же троннары, как это ни странно, уплыли – ещё виднелись силуэты их отдалявшихся судов. Внутри и снаружи валялись трупы павших в неравном бою защитников.
– Как-то быстро они управились. – Поражался Бренн. – Что же, они на драккарах катапульты перевозили?
– Они ещё вернутся; нисколько не сомневаюсь в этом. – Ответил ему воин тезорианский. – Мы же никак не могли пойти в бой раньше, ибо в южной части острова, как назло, прошёл ливень, и увязли бы и стопы, и копыта лошадей. Здесь же, как видишь, сухо. Так и просидели три недели, пока порабощал враг берег северный.
Тогда понял Бренн, что как только в Ввумне увидели, что из Абфинстермаусса отплыл небольшой флот о двух или трёх драккарах, его, Бренна, тут же принялись искать, и нашли весьма быстро. Три недели скакали лучники; три недели разверзался свод от южного побережья до центральной части Мареана. За это время троннары успели доплыть до северного берега, высадиться и уничтожить укрепления тезориан. Дальше продвигаться вглубь им помешал всё тот же сильный дождь, что слякоть понаделал.
Бренн, велев слать гонца в Ввумну, изложил в письме всё, что увидел и услышал. И остался стрелок на острове, дабы отражать возможные атаки врагов…
Случилось так, что после одного удачного боя состоялась затяжная попойка, продолжавшаяся несколько часов. Как ни отказывался лучший лучник Фантазии – ему также пришлось напиваться, но после первого же кубка он почувствовал себя неважно.
– Как-нибудь без меня, – Решительно отрезал он. – Я на ближайший холм, с которого даже от заката до рассвета отлично просматривается местность…
Последнее, что помнил Бренн – это два силуэта, невесть откуда набросившихся на него в сумраке. Первый из нападавших был высокого роста и крепкого телосложения; Бренн не смог различить черт его лица – хотя, по всей видимости, они были примерно одного возраста. Второй же, наоборот, был щуплым карликом, но удары этот второй наносил не менее яростно, чем первый. И тот, и другой нещадно орудовали мечами, тогда как у самого Бренна под рукой оказался только щит – но и тот знавал лучшие времена. Всё же щит был сделан в своё время на совесть одним умелым мастером, и, принимая на себя град ударов, не позволил нападавшим причинить загнанному в угол Бренну хоть сколько-нибудь значительный вред.
Стало уже светать, и тот, что рубил слева, по всей видимости, решил на некоторое время отступить. Его атака стала слабее, но вряд ли можно было говорить о его усталости – это был хладнокровный, невозмутимый, расчётливый рыцарь, облачённый во всё чёрное – даже его шлем, даже перья на его шлеме были чёрного цвета. Несмотря на посветлевшее небо, Бренну так и не удалось разглядеть лика этого воина, однако он чувствовал на себе его холодный, даже пронизывающе ледяной взгляд и дыхание. Вложив свой меч в ножны, чёрный рыцарь безмолвно и даже насмешливо оглядел Бренна (так показалось самому Бренну), постоял немного и ретировался так, словно растворился в воздухе. На самом же деле нападавший не испытывал никаких эмоций – он точно проверял, наблюдал, выжидал что-то.