— Э-э, я тоже вынужден доложить о весьма скудных успехах в моей кампании, имеющей целью внедрить в сознание населения принцип «один человек, один голос», — произнес тонкошеий представитель Политотдела. — То есть главную-то мысль они усвоили сразу… — он замялся, потом вздохнул, — но беда в том, что они почти мгновенно сделали из нее логический вывод: «человеком меньше — голосом меньше». Счастье еще, что силы у них у всех примерно равные, так что серьезного сокращения числа избирателей не произошло.
— Вам следовало бы напомнить, какой вывод из этого следует, — посоветовал Ретиф, — чем меньше избирателей, тем меньше избираемых.
— А как обстоит дело с регистрацией избирателей, а, Магнан? — резко спросил Глава Миссии. — Вы тоже собираетесь доложить мне о неудаче?
— Нет, сэр, почему же? Не то чтобы о неудаче, во всяком случае не о полной неудаче, сейчас еще слишком рано докладывать о…
— Да? — Посол явно терял терпение. — Й когда же, по-вашему, будет не слишком рано? После того, как все рухнет?
— Я как раз собирался предложить ввести правило, ограничивающее число политических партий величиной Р минус единица, где Р — число избирателей, — заторопился Магнан. — Иначе мы рискуем оказаться в такой ситуации, когда никто не сумеет получить большинства.
— Не пойдет, Магнан, — произнес Советник па Связям с Общественностью. Этак нас обвинят во вмешательстве. Однако, — задумчиво добавил он, — мы можем повысить пошлину за выдвижение кандидата до столь астрономической суммы, что никакая мелкота и не сунется… то есть, я это к тому, что кандидаты со слабой мотивацией просто не станут вступать в игру.
— Не знаю, Ирвинг, не знаю, — представитель Экономического отдела в отчаянии взъерошил свои редкие волосы. — На самом-то деле нам следовало бы решительным образом сократить число избирателей. Я, разумеется, далек от того, чтобы настаивать на использовании силовых методов, но, может быть, нам все же попробовать применить несколько модифицированное Дедовское Правило?
— Как вам сказать, Оскар, конечно, некоторая традиционность подхода, пожалуй, вполне оправданна в данной ситуации, — нерешительно согласился с ним представитель Политотдела. — Однако что именно вы имеете в виду?
— Вообще говоря, я не продумывал все в деталях, но, может быть, предоставлять право голоса только тем, у кого имеется дед? Или, может быть, внук? А еще лучше — оба?
— Господа! — решил прервать дебаты Посол Гвоздуодер. — Посмотрим в лицо реальности! Выборы грозят перейти в стихийные беспорядки, которые повлекут за собой катастрофические последствия, — для нашей с вами карьеры, я имею в виду, — если только мы не сумеем отыскать совершенно новый подход!
Он выдержал внушительную паузу.
— По счастью, — продолжал он смиренным тоном Цезаря, принимающего императорскую корону, — я такой подход разработал.
Он поднял руку, как бы добродушно протестуя против поздравлений, которыми хором разразились присутствующие, услышав сообщение.
— Совершенно ясно, господа, нам необходимо, чтобы на арене предвыборной борьбы появилась политическая сила, которая сплотит существующие на Обероне разномастные политические течения в единую партию, способную завоевать необходимое число голосов. Сила, осведомленная к тому же о многообразных выгодах, которые могут воспоследовать в результате понимания ею интересов Земли в данном Секторе.
— Безусловно, шеф, — подхватил какой-то сметливый писарь из Административного отдела. — Но
Господи, кто же способен извлечь подобное чудо из царящего на Обероне сумбура? Тут же практически все на ножах друг с другом по любому вопросу как внутренней, так и внешней политики.
Гвоздуодер одобрительно покивал.
— Очень хороший вопрос, Лизник. По счастью, ответ на него у нас имеется. Мне удалось, используя конфиденциальные каналы, наладить контакт с местным лидером, обладающим огромным духовным влиянием, и он после недолгой торговли согласился взять на себя эту роль, для которой он подходит почти безупречно.
Посол умолк, предоставляя подчиненным возможность издать некоторое количество восхищенных восклицаний, затем, требуя тишины, поднял ладонь.
— Должен заметить, что от собрания профессиональных дипломатов высокого ранга логично было бы ожидать более элегантных проявлений восторга, чем восклицания вроде «Ого-го!» и «Черт подери!», — произнес он сурово, но с искупающей эту суровость доброй искоркой в маленьких, с красными ободками, глазах. — Я готов на сей раз оставить этот недостаток манер без внимания, понимая, что вас явно потрясло столь радостное известие, — особенно после ваших собственных прискорбно неудачных потуг добиться хоть какого-нибудь прогресса в выполнении возложенных на вас задач.