Маршал обернулся к адъютанту:
Узнайте, пожалуйста, фамилии летчиков. Хорошо поработали товарищи!
Победное движение войск фронта продолжалось.
6 мая. Салют. Войска маршала Рокоссовского форсировали пролив Штральзундерфарвассер, заняли города Берген, Гарц, Путбус, Засснитц, полностью овладели островом Рюген.
Уже танкисты 3-го гвардейского танкового корпуса жмут руки своим боевым союзникам — английским солдатам — в районе, Висмара.
Уже конники 3-го гвардейского кавалерийского корпуса поят своих коней из Эльбы.
Уже пехотинцы добивают последних гитлеровцев на островах Воллин, Узедом, Борнхольм...
Вот и пришла первая ночь после подписания гитлеровскими генералами Акта о безоговорочной капитуляции, первая ночь мира, вся озаренная огнями, вся в сполохах последней пальбы.
Победа!
Дело сделано!
Вспоминая те дни, Константин Константинович Рокоссовский признавался:
— И в моей душе росло чувство гордости за наших воинов, за наш народ, который в титанической борьбе поставил врага на колени. Гордости за то, что и я принадлежу к этому народу-великану и что какая-то крупица и моего труда заложена в одержанной победе. Это не было, самодовольство, нет. Это было именно чувство гордости.
***
Есть в Московском Кремле зал, в который входишь с благоговением, с великой гордостью за свой народ, за ратную его славу.
Георгиевский зал.
24 мая 1945 года в Кремле, в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца, был устроен прием в честь командующих войсками Красной Армии.
Счастливый и оживленный, ходил Константин Константинович Рокоссовский по залам дворца. Сколько вокруг знакомых, приветливых лиц: командующие фронтами, армиями, командиры корпусов, дивизий... С одними он встречался под Москвой, с другими — на Волге или на Курской дуге, с третьими — в Польше и в Германии...
А сколько друзей, с которыми так и не довелось за всю войну встретиться на фронтовых дорогах и перепутьях: тот воевал на Кавказе, другой — под Ленинградом, третий — в Карелии...
Тем радостней были встречи теперь! «Жив!», «Здоров!», «С победой, дорогой!».
У всех прибавилось орденов, медалей и звезд на погонах; правда, и морщин стало побольше, и седина крупной солью посыпала головы полководцев.
Дружеские рукопожатия, объятия, восклицания: «Жив!», «Здоров!», «С победой!».
...Звенели бокалы, провозглашались тосты, под сводами Георгиевского зала гремели аплодисменты.
У всех на устах, у всех в сердце одно чувство, одно слово: «Победа!»
Поднялся Сталин. Как всегда, сказал самое главное, о чем про себя думали все в огромном праздничном зале, во всей стране:
— Я поднимаю тост за здоровье русского народа... — Сталин говорил о допущенных ошибках, о том, что были моменты отчаянного положения в первые годы войны, когда наша армия отступала, о жертвах, на которые пошел русский народ во имя победы, о его доверии Советскому правительству. И заключил: — Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!
Всего несколько слов. Но, словно освещенные этими словами, Рокоссовский снова увидел все бои, все походы, всю войну...
На сцене Георгиевского зала выступали артисты. Широкую и вольную русскую народную песню «Степь» сменяют «Хабанера» из оперы «Кармен», романс «Весенние воды», «Вдоль по Питерской», «Соловей», «Гибель Варяга», «Взяв бы я бандуру», лихой русский перепляс...
Как оживились все, когда Краснознаменный ансамбль песни и пляски Красной Армии огласил стены Георгиевского зала:
Казалось, все сидящие в зале сейчас подхватят:
В такт песне все пело в душе Рокоссовского. Пело, ликовало, торжествовало.
Победа!
***
Константин Константинович Рокоссовский рассказывал:
— Примерно в конце мая сорок пятого года по предложению Сталина в ознаменование великой Победы над гитлеровской Германией было решено провести в Москве Парад Победы.
В Генеральном штабе закипела работа. Пришлось мне и Георгию Константиновичу Жукову немало потрудиться. Надо было выработать весь церемониал предстоящего парада. До войны военные парады на Красной площади, как известно, проводились регулярно, но Парад Победы должен был быть особенным. Надо было определить и норму представительства от всех фронтов, и порядок прохождения сводных полков, и многие другие вопросы. Достаточно сказать, что надо было успеть пошить несколько тысяч парадных мундиров.