А за пределами Красной площади, во всех уголках советской земли, да и во всем мире, миллионы людей замерли сейчас у радиоприемников и репродукторов.
Ждут!
...На вороном тонконогом красавце он, в свои неполные пятьдесят лет, сидел привычно и по-юношески ловко. Всю жизнь он любил лошадей. С того далекого августовского дня четырнадцатого года, когда молодым рослым голубоглазым рабочим парнем, которого мировая война сделала драгуном, он впервые вскочил вот на такого же скакуна.
Как давно это было!
Большая жизнь его шла, говоря языком конников, быстрым аллюром: бои, походы, учения, короткие передышки и снова бои, походы...
Многие годы его жизни связаны с конницей.
И рысью, и галопом — марш-марш! — шла его жизнь. Командовал кавалерийским эскадроном, кавалерийским полком, кавалерийской бригадой, кавалерийской дивизией, кавалерийским корпусом...
Вот и сейчас тоже на коне будет командовать Парадом Победы.
Вороной красавец словно понимал всю неповторимую необычность происходящего и гордился своим седоком, чувствовал знакомую уверенную руку и ласковое прикосновение шенкелей. Косил темно-лиловым выпуклым гневно-озорным глазом, насторожив маленькие уши, чутко прислушиваясь к каждому легкому движению всадника. Только нервные молнии пробегали по потемневшим от дождя бокам и крупу.
...Всю минувшую войну Константин Рокоссовский посылал в бои механизированные и танковые дивизии, корпуса, армии, воздушные армады. По истерзанным прифронтовым дорогам и фронтовому бездорожью днем и ночью носился на «эмках», «виллисах», ЗИСах.
Моторы, двигатели, колеса...
Но сердце кавалериста все равно хранило верную и неизменную любовь к лошади. Что машина! Машина — мертвый металл, тупая резина, вонючий бензин.
А конь — живое, одухотворенное существо с горячей нетерпеливой кровью, с блестящими умными глазами, с гордой, изящной, чуть кокетливой поступью, с музыкальным — словно на рояле играет — цокотом копыт.
Хорошо, что он выезжает командовать Парадом Победы, как и подобает кавалеристу, на коне!
Пусть война давно стала войной моторов, пусть коннице почти уже не остается места на поле боя. Пусть! А все же сохранилась славная традиция: командующий и принимающий парад на Красную площадь выезжают на конях.
Он ласковой рукой похлопал по изогнутой шее своего коня:
— Гордись, приятель!
Каким торжественным был тот день! Хотя Рокоссовский и знал, что многое еще будет — конечно, будет! — впереди, все же понимал: наступивший день — самый главный в его жизни. Если бы он не презирал выспренность и сусальную торжественность, то сказал бы, что это — апофеоз!
...Он занял место на особой площадке перед Мавзолеем для движения навстречу принимающему парад. На Красной площади и на прилегающих к ней улицах и площадях выстроились войска Действующей армии и Московского гарнизона.
Без пяти минут десять. На трибуну Мавзолея поднялся Верховный Главнокомандующий Сталин, за ним — Молотов, Калинин, Ворошилов...
Сейчас проиграют куранты — и он поскачет к центру площади навстречу Жукову.
Замерла площадь. Притихли трибуны. Окаменело стоят войска.
Словно отлитый из вороненой стали, недвижим все отлично понимающий конь.
Куранты бьют 10 часов.
Из Спасских ворот на белоснежном коне выехал принимающий Парад Победы трижды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. Уверенно, плотно слившись с белым красавцем, сидит маршал.
«Сразу видно старого кавалериста», — про себя отметил с удовлетворением Рокоссовский.
То, что Парад Победы принимает кавалерист, было для него еще одной радостью.
Он поскакал навстречу принимающему парад. Молодо и торжественно звучали слова его рапорта:
— Товарищ Маршал Советского Союза! Войска Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона построены для парада...
Вот они вдвоем с Жуковым скачут вдоль фронта застывших войск, здороваются с солдатами, сержантами, офицерами, генералами — ветеранами отгремевшей войны.
Войска одеты в новую, парадную, только что пошитую форму. Блестят золотом погоны. Блестят золотом и бронзой бесчисленные звезды, ордена, медали. Блестят нашивки, пуговицы.
Ветераны. Герои. Победители!
Спешившись, Георгий Константинович Жуков молодцевато и энергично поднялся на трибуну Мавзолея и начал речь.