Но глубоко эшелонированная артиллерийская и противотанковая оборона и хорошо организованное взаимодействие всех родов войск не позволили противнику прорваться через боевые порядки. 16-я армия медленно, но в полном порядке отводилась на заранее подготовленные и уже занятые артиллерией рубежи, где вновь ее части упорно дрались, отражая яростные атаки гитлеровцев».
Маршал назвал эти соединения 16-й армии:
· 316-я стрелковая дивизия генерала И. В. Панфилова;
· 78-я стрелковая дивизия полковника А. П. Белобородова;
· 18-я стрелковая дивизия генерала П. Н. Чернышева;
· 1-я гвардейская отдельная танковая бригада;
· 23-я отдельная танковая бригада;
· 27-я отдельная танковая бригада;
· 28-я отдельная танковая бригада;
· кавалерийская группа генерал-майора Л. М. Доватора.
Скуп был на похвалу командующий Западным фронтом, и не в его характере было приходить в восторг при удачных действиях наших войск, и не такое тогда было время — немец под Москвой. Все же он признал: сражения были ожесточенные, войска действовали с беспримерной храбростью, геройски. В устах сурового маршала это была высокая оценка.
Человек ко всему привыкает. Он может привыкнуть к воздушным тревогам, к артиллерийским обстрелам, к резким разрывам мин, к бешеной скороговорке автоматных очередей. Можно привыкнуть к виду человеческих тел, разорванных в клочья, к бинтам, залитым кровью, к наспех вырытым могилам и черным лишаям пожарищ... Ко многому можно привыкнуть!
Трудно, невозможно привыкнуть к виду детского тельца, изувеченного пулей или осколком, к детским глазам, наполненным болью, страхом, недоумением: «За что вы, взрослые, обидели меня?»
— Так смотрела на Рокоссовского вся забинтованная девочка — только глаза видны на лице, — которая лежала среди раненых на медсанбатовской койке.
Рокоссовский, участвовавший в третьей большой войне, видел много крови и горя, много ран и трупов, много руин и пожарищ.
По-человечески сочувствуя раненым, скорбя о погибших, он и гордился ими, знал, что свою кровь они отдали за святое дело. С благодарностью склонял перед ними голову.
Только израненных, раздавленных войной детей он не мог видеть, не мог привыкнуть к их боли и к их страданиям. Может быть, и потому, что вспоминал свою дочь, оставшуюся в далеком украинском городке, давно захваченном гитлеровскими ордами.
Где они сейчас, его жена и дочь? Успели ли эвакуироваться? Если успели, то куда? По каким дорогам вместе с тысячами других гонит их судьба, как гонит ветер листья, сорванные с ветвей?
А если не успели? Если остались на той земле, что железом и огнем отгорожена сейчас от нашей большой страны? Остались там, где теперь нет ни закона, ни права, ни защиты. Жена советского генерала и его дочь.
Нет, об этом и думать страшно.
Рокоссовский вынул платок и быстро вытер глаза: никто не должен видеть слез на глазах командующего...
А нажим немцев продолжался. Гитлер торопил свой войска:
«Учитывая важность назревающих событий, особенно зиму, плохое материальное обеспечение армии, приказываю в ближайшее время любой ценой разделаться со столицей Москвой».
Гитлеровцы ждали, надеялись: еще одно последнее усилие — и Москва падет.
«Сопротивление противника достигло своей кульминационной точки. В его распоряжении нет больше никаких новых сил».
В воспаленном мозгу фашистского фюрера уже созрел план расправы с ненавистной ему Москвой:
«Там, где стоит сегодня Москва, будет создано огромное море, которое навсегда скроет от цивилизованного мира столицу русского народа».
Как бы не так!
СТОЯТЬ НАСМЕРТЬ!
Был на войне приказ, состоявший всего из двух слов.
Но эти два слова наполнены таким содержанием, что все меркнет и отступает перед ними. Ясно и сжато в них сформулирована оценка создавшейся обстановки, поставлена задача, указан единственный путь к ее решению, определен образ действия.
Приказ гласил: «Стоять насмерть!»
...Когда наши войска под натиском превосходящих сил противника отходили к Истринскому водохранилищу, к Москве, командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков отдал такой приказ командующему 16-й армией генерал-лейтенанту К. К. Рокоссовскому: «Стоять насмерть!»
...Рокоссовский склонился над картой.
Все попытки немцев прорваться на волоколамском направлении не имели успеха. Что может предпринять противник в такой ситуации? Вероятней всего, он решит осуществить прорыв южнее водохранилища. Не случайно теперь каждый день наша разведка доносит, что на клинском направлении быстро накапливаются немецкие войска.