— Позвать!
Бледный от потери крови, Рокоссовский лежал на диване. Сонная мгла застилала глаза. Мысли, словно разорванные осколком, были бессвязны, сумбурны. Почему-то вспомнил, как всего несколько дней назад вместе с членом Военного совета Алексеем Андреевичем Лобачевым проезжали они через одну деревню. Увидели уцелевшую баньку, топившуюся по-черному. Каждый, кто воевал в ту зиму, кто был на передовой, знает, какой редкой удачей было помыться в бане.
Глянул на спутника:
— Рискнем?
— Рискнем!
В самый разгар банной процедуры появился бородатый дед-мухомор, оказавшийся хозяином баньки. Удивился:
— Отчаянный вы народ, солдаты! Немец снаряды, как коровьи лепешки, рядом кладет, а вы париться вздумали. Того и гляди, накроет тепленькими. Поминай как звали. Смерть — она штука серьезная.
Он слушал старика и блаженно улыбался, — вот что делает с человеком горячая вода, душистый пар и березовый веник! Проговорил спокойно, философски-мечтательно:
— Ничего, отец, если накроет, смерть легкая будет!
...Теперь, лежа на диване в штабе, истекая кровью, теряя сознание от боли, подумал: «Нет, как видно, на легкую смерть рассчитывать не приходится. Война кровь любит».
Прибежал пожилой перепуганный врач Петров. Не думал он, что ему доверят оказывать помощь раненому советскому генералу.
Осмотрел рану. Высказал предположение, что осколок пробил легкое и, возможно, задел позвоночник. Нужна срочная операция.
Пока Петров делал перевязку, прибыл армейский хирург. Решение гражданского врача подтвердил: немедленно в армейский госпиталь, в Козельск.
Из Козельска тяжелораненого командарма на самолете отправили в Москву.
Госпиталь, куда поместили на лечение Рокоссовского, обосновался в просторных корпусах Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Константина Константиновича внимательно осмотрели ученые медики. Определили: ранение тяжелое — пробито легкое, осколок застрял у позвоночника.
Как быть? Оперировать или нет? Конечно, лучше удалить инородное тело, как деликатно назвали хирурги кусок немецкого железа. Но операция на позвоночнике... жизненно важные центры... возможны осложнения...
Мнения разделились. Решили посоветоваться с раненым.
Рокоссовский усмехнулся:
— Говорят, организму человека нужно железо.
— Да, но не в таком виде. Не такое железо.
— Ну это уже детали. Пусть осколок остается.
Так и решили: оставили осколок в его теле. Но Рокоссовского врачи предупредили:
— Теперь перед вами, дорогой Константин Константинович, одно боевое задание: выздоравливать. Ни о чем другом не думайте, никаких волнений и переживаний. Главное — спокойствие, бодрость духа, пунктуальное выполнение всех предписаний врачей.
...А к Москве уже приближалась весна. С каждым днем за окном палаты оживал прекрасный старый парк. Пионеры со строгими и взволнованными лицами на цыпочках входили к нему в палату и ставили на столик в стеклянной баночке первые живые, бог весть где раздобытые, цветы.
Приходили товарищи, оказавшиеся в Москве проездом с фронта на фронт или возвращавшиеся из госпиталей и служебных командировок. Шли письма из его армии: друзья и соратники желали скорого выздоровления, делились фронтовыми новостями.
Вместе с весной пришла радость: наконец-то нашлась семья. Юлия и Ада, эвакуированные в начале войны из прифронтовой полосы, попали, оказывается, в Казахстан, потом в Новосибирск. Хлебнули и они лиха: попутные машины, переполненные теплушки, сухари да станционный кипяток... Беженцы!
Но теперь у них все хорошо. Главное он знает: живы и здоровы.
И рана его заживает.
Жизнь продолжается.
Но как нудно лежать в белой палате, глотать лекарства, есть да спать, когда все твои мысли, интересы там, на передовой, где сражается твоя армия, где твои друзья-солдаты!
Во время войны раненые воины, не дождавшись, пока окончательно затянется рана, нередко самовольно покидали медсанбаты и госпитали и отправлялись на передовую в поисках своего полка, своей роты. Хотя они и нарушали дисциплину, доставляли неприятности и заботы медицинскому персоналу, но кто осудит их?..
Рокоссовский тоже — в первый раз за долгие годы службы в армии — нарушил дисциплину, самовольно покинул госпиталь, уехал в армию:
— Долечусь на фронте!
У каждого человека есть или, во всяком случае, должно быть свое призвание, главное дело в жизни. Призвание Константина Рокоссовского — военная служба. Он солдат. Где место солдата во время войны? Конечно, на фронте. Он и уехал на фронт: по призванию, по совести, по долгу там его место. Что же касается раны, то она зарубцуется и на фронте.