Двумя гигантскими клиньями немцы врезались в нашу оборону, вышли к Сталинграду и одновременно начали продвигаться через Ростов на Кавказ.
Новое наступление гитлеровцев таило для страны серьезную угрозу. Их цель была ясна: перерезать наши важнейшие коммуникации, оторвать нефтеносные районы Баку и Грозного, пшеничные поля Северного Кавказа, закрыть путь из Ирана, по которому шла какая ни на есть, а все же помощь союзников.
Что предпримут немцы, овладев Сталинградом? Не исключено, что ринутся на Саратов и Куйбышев, чтобы обойти Москву с востока и еще раз попытаться захватить советскую столицу, где они уже обожглись осенью сорок первого года.
Прав Верховный: Сталинград надо удержать во что бы то ни стало.
Самолет Ли-2, поднявшийся с одного из московских аэродромов, взял курс на юго-восток. Самолет летел низко, порой переходил на бреющий полет — так было безопасней, меньше вероятности встретиться с немецкими истребителями.
Внизу уныло тянулись уже по-осеннему пустые поля, чернели расползшиеся под дождями, исполосованные автомашинами, растерзанные гусеницами танков и самоходок многострадальные прифронтовые дороги.
Два генерала, летевшие в самолете, молчали. Жуков, измотанный круглосуточной работой в Ставке Верховного
Главнокомандования, устало дремал. На его лице сохранялось привычное суровое выражение.
Молчал и Рокоссовский. Немцы у Волги! Он сражался с немцами во время первой империалистической войны где-то под Лодзью, он бил врагов советского народа во время гражданской войны в Забайкалье, в монгольских степях. Всегда чувствовал за спиной необъятность и несокрушимость родной земли.
А теперь? Летел сдерживать напор врага под Сталинградом, на Волге, за тысячи верст от границы!
Мысли от Сталинграда перекинулись на другие фронты войны, по размаху и неисчислимости втянутых в нее сил еще небывалой в истории человечества. Попытался представить себе военную карту Европы, да и всего мира.
...Далеко шагнул фашистский подкованный сапог!
Оккупированы Бельгия, Дания, Голландия, Норвегия, Люксембург.
Повержена Франция.
Исчезла с карты Европы Австрия.
Где Чехословакия? Протекторат.
Где Польша? Генерал-губернаторство.
Весь Балканский полуостров под пятой Гитлера.
Немецкие и итальянские войска шагают по земле Африки. Еще один-два перехода — и гитлеровские солдаты будут сплевывать окурки вонючих своих сигарет в воды Нила.
Немцы на окраинах Ленинграда, на дальних подступах к Москве, на берегах Дона и Волги, в предгорьях Кавказа. Немцы заняли Майкоп...
В те осенние дни 1942 года не знал Гитлер, не знали политические деятели и дипломаты, не знали генштабисты и фельдмаршалы, не знали провидцы и звездочеты — никто в мире еще не знал, что гитлеровская Германия уже достигла вершины своих военных успехов.
Дальше начнется спуск, пойдут провалы, неудачи — и так до бесславного конца Гитлера в бункере под зданием имперской канцелярии, до безоговорочной капитуляции.
В те дни осени сорок второго года этого еще никто не знал. Не знал и генерал-лейтенант Константин Константинович Рокоссовский.
...Рокоссовский смотрел в иллюминатор самолета на быстро уносящуюся вспять, уже охваченную ранними осенними сумерками пасмурную притихшую землю и отчетливо понимал: дальше, за Волгу, отступать нельзя. Он и не будет отступать! Для него там нет земли — ни для живого, ни для мертвого. Значит, опять, как в сорок первом под Москвой, надо стоять насмерть! Насмерть!
ДОНЦОВ
С НП фронта Жуков и Рокоссовский смотрели в бинокли на расстилающееся перед ними поле боя. Чудовищными волдырями взбухали разрывы бомб и снарядов. Чадно дымили горящие там и сям наши и вражеские танки. Кружили в небе, выбирая цель, — вот уж действительно стервятники! — немецкие самолеты. Нервно отстукивали далекие пулеметные очереди. Пехотинцев не было видно — залегли.
На горизонте, в багрово-черном дыму пожаров, в пыльном мареве рушащихся зданий, был Сталинград. Истерзанный, развороченный, но сражающийся, несдающийся, входящий в бессмертие.
Георгий Константинович Жуков оторвал от глаз бинокль, сказал, по своему обыкновению, сухо, решительно, коротко:
— Вступай, Константин Константинович, в командование фронтом.
Рокоссовский с минуту колебался: сказать или не сказать? Все-таки Жуков — заместитель Верховного Главнокомандующего, представитель Ставки, генерал армии. Старший и по званию, и по положению. Может быть, промолчать?