«...захват Данцига и последующая ликвидация одной из трех основных баз подводных лодок являются новым фактором, приносящим значительное облегчение морскому министерству. Возобновление операций немецких подводных лодок в масштабах, которые они предсказывали, теперь явно невозможно...»
ХОРОШО ЖИТЬ!
Тяжело раненный в бою за Данциг командир танка гвардии старший лейтенант. Петр Васильевич Базанов лежал в армейском госпитале, разместившемся в тихом зеленом приморском немецком городке. Лежал в маленькой белой палате у раскрытого в весну окна и радовался жизни. Кроме него в палате помещалось еще двое выздоравливающих. Они уже были ходячими и целыми днями пропадали на взморье, собирали янтарь.
Почти все дни Базанов был один. Это радовало его. Хотелось спокойно, не торопясь, подумать о жизни. На фронте, на передовой, для такой роскоши не было времени.
Но о чем бы он ни думал, все равно его мысли то и дело возвращались в полк. Где-то теперь его ребята? Может быть, дошли уже до самого Берлина? А может быть, полным ходом идут к Эльбе?
Базанов сердито выругался:
— Проклятый немецкий крейсер! Невовремя ударил по танку из своей длинноносой дуры. Ни дна тебе, ни покрышки!
Впрочем, на дно тот немецкий крейсер, верно, уже отправился.
...В распахнутые окна госпитальной палаты врывается птичий гомон и неумолчный — днем и ночью — шум моря. Гигантские ели, окружившие госпиталь, стоят торжественные и величественные, как патриархи в полном облачении, и шум их вершин сливается с шумом моря.
Над елями, над морем, над маленьким курортным городком синеет отдыхающее небо.
В такие дни невольно вспоминаешь и взвешиваешь всю свою жизнь. Встает она перед мысленным взором в новом, необычном свете, очищенная от мелочей и случайностей.
...Серые бескрайние степи Монголии. Редкий колючий кустарник, испепеленные жарой травы, белесое, словно выцветшее солнце. Затерявшаяся среди песков неведомая река с чудным нерусским названием.
Халхин-Гол!
Первая встреча с врагом. Первый бой. Его танк, подымая песчаный смерч, несся на врага. Гусеницы давили вражеских солдат, крушили технику. Разъяренный танк с ходу ворвался на артиллерийские позиции японцев.
Прямое попадание японского снаряда остановило продвижение танка. Задымил двигатель, кровь залила глаза.
Первый в жизни военный госпиталь. Белый туман операционной. Белые стены, белые халаты, белые простыни... Долго колдовали хирурги над его телом, распростертым на операционном столе. Резали, штопали, кололи шприцами, переливали кровь...
Кто безошибочно, с аптекарской точностью, может определить, что именно сыграло главную роль в исцелении танкиста: искусство врачей, таблетки и микстуры или молодая жизненная сила, наполнявшая его израненное тело?
Как бы там ни было, но дело пошло на поправку.
— Будет жить!
И он жил. Выздоровел. Вернулся в свою часть. Получил правительственную награду — орден Ленина.
Получил и новый танк. Бои на Халхин-Голе уже закончились, потекли дни, наполненные боевой и политической учебой. Готовились. Знали: воевать еще придется. Правда, враг — тот, что был на востоке, — получив отпор, уполз за границу. Но на западе поднимается новый враг. Наглый. Агрессивный. Гитлер.
В те дни секретарь партбюро полка часто беседовал с молодым героем танкистом. Интересовался, откуда тот родом, где учился, где работал...
Однажды спросил:
— Как смотрите, товарищ Базанов, на вступление в ряды партии?
— А достоин ли я?
— Считаю, что достойны. Родом вы из семьи потомственных питерских пролетариев, комсомолец, отличный воин, орденоносец, кровью своей доказали верность Родине. — Посоветовал: — Оформляйте документы. Рекомендацию я дам.
Прошло немного времени, и танкист Петр Базанов стал коммунистом.
Отслужив положенный срок в Красной Армии, он уволился в запас и уехал в Ленинград.
Путь для демобилизованного танкиста был ясен. Кировский завод строил танки. Базанов поступил на работу в тот цех, где создавались новые машины для Красной Армии. Стал испытателем танков.
Хорошая, интересная, нужная работа. Было такое ощущение, что и здесь, в заводских корпусах, продолжается его армейская служба. Каждый раз, садясь в новую машину, он чувствовал себя танкистом, воином. Знал: в грозный час поведет могучий танк в бой с врагом.
Такой час настал. Как черная лавина обрушилась война. Еще вчера мирный город сразу как бы повзрослел, насторожился, принял прифронтовой вид.
Когда стали поговаривать о возможной эвакуации цехов завода в глубь страны, на восток, Базанов бросился в партком: