Резко вырванные из сна, Садовник и Рабочий всполошились, заметались в разные стороны и чуть было не выдали своё местоположение. Вовремя заметив грузовик, Садовник схватил Рабочего, повалил на землю и накрыл их обоих рюкзаком и палаткой в надежде, что издалека покажется, будто это какой-то мусор. По всей видимости, план сработал. Однако, полчаса, что водитель и другие рабочие вытаскивали грузовик, показались адом.
Водитель выпрыгнул из кабины, включил фонарик и осветил им левое заднее колесо, застрявшее в трясине. Выругавшись, он пнул его, сплюнул и, осветив землю вокруг, поплёлся обратно в кабину. Когда луч света проскользнул по голове Садовника, он буквально почувствовал его на своей макушке. Сердце забарабанило в груди так, словно его закрыли в газовой камере и пустили газ. Рабочий рядом зашуршал и Садовник с неистовой силой вцепился ему в правый локоть. Шуршание прекратилось.
Вскоре подоспела группа рабочих. Переругиваясь, куря и прикалываясь друг над другом, они стали копошиться и колдовать над колесом, пытаясь вытащить его всеми возможными способами. Водитель жал на газ. От того, что не было видно, что именно происходит, становилось ещё более жутко. Сердце в припадке билось о грудь, пытаясь выпрыгнуть из неё прямо в землю. Садовник медленно — очень мед-лен-но — повернул голову на левый бок и приоткрыл правый глаз.
Из-под нависающей палатки он увидел фонарь на кабине грузовика, освещающий левый борт, возле которого туда-сюда сновали рабочие. В руках у некоторых мелькали лопаты, кирки и ломы. В конце концов, грузовик сорвался с места и, взревев от свободы, быстро умчался вдаль. Свет фонаря с каждой секундой становился всё меньше и меньше.
— Вот урод! Хоть бы подбросил, — сказал один из рабочих, затянулся сигаретой и сплюнул на землю хлюпкий зелёный комок слюны и мокроты.
Покидав инструменты на плечи, рабочие потопали к дамбе. Вскоре голоса их стихли и стали слышны только доносившиеся от самой дамбы звуки работающих кранов, прессовочных машин и грузовиков. Напряжение медленными плавными волнами становилось всё меньше и меньше. Наконец, Садовник почувствовал, что из укрытия можно выбираться и стянул с головы палатку. Выдохнув, он улёгся спиной на холмик и уставился в небо.
— Нам нужно замаскироваться, — сказал он и протёр руками лицо.
Рабочий бросил рядом с ним рюкзак, палатку, распластался на холмике и выглянул из-за его вершины на дамбу.
— Нам нужно избавиться от этой заразы, — пробормотал он.
Замаскироваться оказалось гораздо сложнее, чем они думали. Рабочим, по всей видимости, очень понравился новый маршрут и они практически бесконечной чередой мчали к дамбе мимо холмика. Их интенсивное движение становилось меньше только ночью.
Садовником овладело отчаяние. Лёжа целыми днями под палаткой или рюкзаком, в зависимости от ситуации, он бесконечно думал. А что ещё оставалось делать? Сперва он терпеливо ждал. Они придут, говорил он себе. Не могут не прийти. Потом он ждал с нетерпением. Где их черти носят?! Затем он бесконечно повторял себе, что всё хорошо, осталось чуть-чуть и помощь прибудет, но в глубине души уже не верил в это. Из глубины души то и дело вылезал мерзкий червячок и издевательски похахатывая подмигивал. И в этом безмолвном подмигивании было больше слов, чем, если бы он напрямую сказал, что дело дрянь.
Рабочий, по всей видимости, тоже терял надежду. Первые несколько дней от него исходила прежняя ободряющая весёлость. Да, он хоть и лежал рядом, укрытый палаткой или рюкзаком, без движения и без слов, но всё равно чувствовалось, что с ним всё в порядке. Однако, в последнее время… мрачная чёрная тоска — вот, что излучалось от него. И только благодаря этому, как ни парадоксально, Садовник окончательно не ломался. Он чувствовал, что обязан вытащить этого паренька. Да, он, конечно, сам решил, что пойдёт с ним, но что он понимает? Он молодой и глупый. Нужно было настоять на своём и отправить его домой к семье сразу. Теперь же… Ведь не прогнал. Ведь принял его с собой, взял на себя ответственность. Значит, должен… Даже если придётся просто повернуть назад и уйти. Картина вымершего сада рвала душу. Хотелось плакать.
— Ладно, ещё пару дней, — прошептал Садовник. — Пару дней. Всего лишь. Пока есть семена.