«Для чего им такая густая шерсть, в пустыне? - Отчего-то вдруг подумалось путнику, - ведь жарко же. Или она как раз и служит им защитой от солнечной радиации? Или у них какая-то особая система теплообмена? Да, и ещё, ночью ведь в пустыне холодно». И тут же он удивился несвоевременности этих мыслей. Думать сейчас следовало о другом. Думать следовало о том, что он видит нечто невероятное. Охлоки не сбиваются в стаи. Охлоки - одиночки. Охлоки не проявляют агрессию к человеку - исключение самки с детёнышами, да самцы в период гона. Но их здесь целая туча, и намерения их явно не совпадают с желаниями домашней мурлыки, прыгающей к вам на колени в поисках ласки. Что за бред?
Путник решил, что надо отступить - тихо, пятясь, осторожно, плавно. Потом просто обойти этот «стеклянный стол» и заново найти тропу. И желательно успеть до темноты.
Он сделал шаг назад, не отрывая взгляда от стаи. Стая ответила рычанием. Он сделал ещё шаг. Рык, и без того громкий и злобный, увеличился в степени. Шерсть зверей вздыбилась. Оскалы прибавили в ярости. Третий шаг отступления, и первый зверь (его можно было бы назвать вожаком, если бы охлоки, как и большинство псовых во всём Миро вели стайный образ жизни), самый большой, размером с доброго бычка-переростка, самый ярый и лютый, срывается с места. Он летит стремительным галопом, летит над землёй, высоко выбрасывая вперёд свои мощные как жерди косматые лапы. Повинуясь сигналу к атаке, единым рывком, приходит в движение остальная стая. Сотня мускулистых тел, несущих в своих крокодильих пастях тысячи смертоносных клыков, заряжённых непонятной свирепой яростью, с бешеной скоростью несётся к своей цели - растерзать одинокую жертву, разорвать на лоскуты, сожрать, хрустя костями.
Меч снова в руках воина. Первый зверь совершает финальный прыжок выцеливая горло своей широко раскрытой, брызжущей пенной слюной пастью. Плавный уход в сторону. Неуловимое движение мечом, и огромная башка зверя отделяется от туловища. Обезглавленный корпус, летит ещё добрых пять метров и плюхается боком на бурую поверхность стекла. По инерции скользит по ней дальше, ещё столько же, сколько преодолел по воздуху; останавливается у самого края обрыва.
Это только добавляет стае яростного задора. Она налетает на жертву, обступает её со всех сторон, берёт в плотный, колышущийся, беснующийся круг...
Бой. Он сам собою оживляет в воине десятки способностей, умений, навыков, даров вышколенных веками тренировок, закалки, испытаний; выплавленных тысячами боёв; открытых, развитых, взращённых, выпестованных в нём учителем Го.
Уклоны. Уходы. Пируэты. Нырки. Обороты... Это выглядит неизъяснимым танцем, как будто голубой смерч кружит средь белого моря, всё более окрашивая его в красное. Ни одной пасти не удаётся добраться до плоти. Движения меча неуловимы - колющие, режущие, рубящие, почти без замаха. Недвижных, окровавленных тел всё больше. Только рычание, жалобный визг и тяжёлое дыхание собак.
В реальном бою, он давно умел видеть вокруг себя всё, даже если смотрел в одну точку. Более того, его кожа, словно бы превращалась в орган, способной ощущать на расстоянии, ощущать опасность, её нахождение, скорость, степень...
В этот миг он ощутил-увидел, там, за спиной. Летит смерть. Тонкая, стремительная, жгучая. Разворот корпуса, и короткая стрела, пройдя в миллиметре от груди, вонзается прямо в горящий глаз пса, приготовившегося к прыжку. Стрела предназначалась не зверю. Фигура в чёрном выросла за спиной у воина. До врага пятьдесят шагов. В руках врага арбалет.
Дело долей секунды, для того чтобы метательная звёздочка покинула накладной карман комбинезона и оказалась в ладони. Ещё несколько долей на то, чтобы, опять же, почти без замаха послать её в цель. В следующий миг орудие врезается в горло стрелку. Перебивает кадык, гортань, сонную артерию... Человек в чёрном беззвучно оседает на землю.
Через секунду приходит осознание: ассасин! Вопросы: откуда он здесь? Как узнал? Кто навёл? Почему так рано?
Воин инстинктивно прогибает тело назад. Стрела, пущенная теперь уже в грудь, чиркает по комбинезону и уходит в пустоту. А вот и второй стрелок. Он далеко; схоронился за скалой на соседнем холме. С разных сторон площадки появляются ещё трое чёрных, почти одновременно посылают стрелы. Немыслимый пируэт человека в голубом лишает их желанной цели. Стрелы вновь достаются собакам. Пусть это будет им утешительным призом (не собакам - стрелам). В этот миг один из наиболее близко подобравшихся псов с хрустом вгрызается в лодыжку. Убийцы перезаряжают арбалеты. Псы, видя успех своего сотоварища, остервенело бросаются в новую атаку. Вот и момент истины. Похоже, он нашёл, что искал: смерть, Настоящая Смерть, радостно скалясь, распахивает свои ледяные объятия.