Тем он больше бывает на правду похож.
Не поверил лишь старый визирь Томан,
Возведен был недаром он в этот сан,
Был он всех мудрей, прозорливей всех,
Заподозрил с первых же слов обман,
И однако решил осторожный Томан:
С этой вестью сомнительной из дворца
К властелину поспешно не слать гонца,
Ведь пока будет хан возвращаться домой,
Может тайна открыться сама собой,
А пока что правда покрыта тьмой.
В эту пору хан Дарапша
У предгорий раскинул стан,
И удачлив, как никогда,
Был на этой охоте хан:
То попался ему на аркан
Резвоногий, дикий кулан,
То сражен его меткой стрелой
Молодой красавец-джейран,
То убит громадный кабан
В топких зарослях камыша.
Был доволен хан Дарапша:
И погода была хороша,
И охота была хороша!
Но тоску все равно не мог
Заглушить охотничий пыл —
Ни одной из своих тревог
На охоте хан не забыл,
И томился, сердился хан,
Что медлительно время течет:
Каждый час, словно месяц, был,
Каждый день — словно целый год.
По ночам он не мог уснуть,
От волнения ныла грудь:
Как идут во дворце дела?
Вдруг жена уже родила,
Родила ему малыша —
Крикуна, шалуна, крепыша,
И уже джигиты-гонцы
Поскакали во все концы
И вот-вот примчатся к нему,—
Так себя утешал Дарапша.
И все чаще в степной простор
Устремлял он тревожный взор
И молчал, угрюм и сердит,—
Так луна ненастной порой
Из-за туч на землю глядит.
Миновало семь долгих дней,
И томился хан все сильней,
Становился хан все мрачней.
Вот окончился день седьмой,
Степь и горы оделись тьмой,
Задремал весь походный стан,
Но не спал сумасбродный хан.
Все вздыхал да ворочался он,
Злыми мыслями угнетен,
Наконец, перед самой зарей
Погрузился в желанный сон,
Только был это странный сон:
Будто ясным весенним днем,
Заливая весь мир огнем,
Появляется солнце с луной —
В небеса восходят вдвоем,
И, кружась, сверкают они,
И, смеясь, играют они,
С любопытством, как двое детей,
Божий мир озирают они
И не видят, как тянутся к ним
Две руки, будто две клешни,
Две злотворных, черных клешни.
Поднялись две громадных руки —
Золотое солнце берут,
Изловчились две жадных руки —
Голубую луну крадут
И бросают их в темный пруд,
В ненасытный, огромный пруд,—
Пусть луна и солнце умрут!
Весь в поту, тяжело дыша,
Пробудился хан Дарапша,
Приказал он коней седлать
И не брать никакую кладь —
Ни шатров, ни котлов не брать,
Даже легких вьюков не брать,
Все, как есть, в степи побросать,—
Не желал ни мгновенья ждать!
Собрались они второпях,
Поскакали, взметая прах,
И хлестал коня Дарапша,
Заглушая тоску и страх,
Мчался, мрачен, неутомим,
Непонятной злобой палим,
И джигиты на быстрых конях
Поспевали с трудом за ним.
Был в жестокой тревоге хан,
От тоски изнывала грудь,
Как желал по дороге хан
Повстречать хоть кого-нибудь,
Да узнать хоть о чем-нибудь!
Но увы, ни живой души
Не встречалось в степной глуши
Был зловещ и пустынен путь.
Над холмами закат угас,
И кровавым стал небосвод,
В этот сумрачный, смутный час
Он достиг городских ворот,
И на взмыленных скакунах,
Обессиленных скакунах
Ворвался во дворцовый двор
Поредевший в пути отряд.
Был у хана ужасный вид:
Плащ разорван, пылью покрыт,
А лицо — мертвее золы,
Лишь глаза, как угли, горят.
И еще не сходя с седла,
Крикнул слугам он: «Как дела?
Родила жена?.. Родила?..»
Видит он: все молчат вокруг,
И растеряны лица слуг,
И мгновенно по телу его
Пробежал ледяной испуг.
А навстречу, одна за другой,
Выбегают девять ханум,
И владыку нарядной гурьбой
Окружают девять ханум,
И лукаво взирают они,
И бровями играют они,
И плечами играют они,
И щебечут наперебой:
«Как мы рады, супруг дорогой,
Наконец-то вернулись домой!
Хороша ли погода была?
Хороша ли охота была?
Как без вас соскучились мы,
От тоски измучились мы,
По ночам не смыкали глаз,
Вы совсем позабыли нас!
А слыхали новость?
Вчера, Наконец, родила Гульшара,
Но не дочку она родила,
А щеночка она родила,
Не мальчонку вам родила,
А котенка вам родила —
Двух зверенышей родила!
А котенок славный такой,
А щенок забавный такой,
Будто детки, сосут ей грудь,
Не боятся людей ничуть!
Если нам не верите, хан,
То сходите сами взглянуть!»
Вздрогнул хан, перед взором мгла поплыла,
Пошатнулся, чуть не упал с седла,
Но сдержался владыка: молчанье храня,