Щеки стали еще дряблей,
Нос горбатый — еще острей,
А усмешка — еще хитрей.
На почетное место ее
Усадили девять ханум —
Угощать ее принялись,
Улещать ее принялись,
Упрекать ее принялись:
«Хэй, мама! Ты нам солгала,
Нас бессовестно провела!
Видим мы, что тебе нельзя
Поручать такие дела!
В первый раз ты детей взяла
И клялась, что убила их,
Что в пруду утопила их,
А они остались в живых!
И вторично ты нас подвела —
Видно, рук не хотела марать,
Нам нарочно совет дала
Для убийства раба нанять.
Но и раб нам тоже солгал:
Он одежды детей принес,
Их сердца и печень принес
И покрытый кровью кинжал,
Клятву дал, что зарезал их,
Что их кости глодал шакал,
А теперь мы вдруг узнаем,
Что они остались в живых!
Из-за этих ублюдков двух
Мы лишились покоя и сна,—
Нестерпимо нам режут слух
Их проклятые имена!
Ты обоих убить должна,
Отравить, погубить должна,
Даже их следы на земле
Ты стереть, истребить должна,
Лишь тогда спокойно вздохнем,
Снова весело жить начнем,
Пировать да грешить начнем,
А сейчас как в аду живем!»
Усмехнулась старуха:
«Что ж, видно, правильно говорят:
Ложь рождает другую ложь,
Что посеешь, то и пожнешь.
Так и быть: к Шарьяру пойду,
На обоих накличу беду,
Не тревожьтесь,— уж как-нибудь
Их сумею я обмануть,
Их отправлю в Барса-Кельмес,
Чтобы сгинули навсегда,
И нигде — от земли до небес —
Не останется их следа!
Но, конечно, награда мне
Причитается за труды,
Впрочем, много не надо мне:
Лишь бы горсточку чаю купить,
Да в дорогу насваю купить,—
И довольна буду вполне!»
Стали думать девять ханум:
Как им правильней поступить?
Как старуху им одарить,
Чтоб могла и чаю купить,
И в дорогу насваю купить?
Наконец, решили вопрос:
Принесли ей большой поднос —
Полный золота до краев
Принесли ей резной поднос.
А старуха ворчит в ответ:
«Чем решили меня удивить!
Чтоб понюшку одну купить
Еле хватит этих монет!..»
Удивились девять ханум,
Рассердились девять ханум,
Разозлились они до слез,
Принесли ей второй поднос —
Полный золота до краев
Принесли ей резной поднос.
А старуха ворчит в ответ:
«Надоело шайтану служить!
Да и вам я даю совет:
Перестаньте и вы грешить!
Не хочу для вас ворожить,
Дело прошлое ворошить,
Лучше к нашему хану пойти —
Обо всем ему доложить!
Хэй, сестрицы, во цвете лет
Вы решили меня погубить,—
Чтоб соломы ослу купить,
Еле хватит этих монет!..»
Растерялись девять ханум,
Заметались девять ханум,
Испугались ее угроз —
Притащили третий поднос.
Усмехнулась старуха в ответ;
«Что теперь, сестрицы, сказать?
Не считала я этих монет,
Может, хватит, а может — нет!..»
Рассмеялись девять ханум:
Мол, теперь уже не хитри,
И еще золотых монет
Ей подсыпали горсти три,
Успокоилась злая карга,
Получив этот щедрый дар,
Страшной клятвой она поклялась,
Что погибнут Анжим и Шарьяр,
Пересыпала деньги в мешок
И отправилась на базар.
Вот пришла на шумный базар —
С непривычки в глазах рябит,
То от скупости душу знобит,
То от жадности бросит в жар.
Будто в ухо ей бес шептал:
То купи да это купи!
Пару продранных одеял,
Да заплатанное гупи,
Да растоптанные кавуши
За бесценок купила она,—
Так деньгами сорила она,
Но обновки и впрямь хороши!
А как смерилось, в ближний лесок
Оттащила она свой мешок,
Глубоко зарыла в песок,
Чтобы никто отыскать не смог,
Закопала под старым пнем —
Не отыщешь и днем с огнем!
А теперь пора за дела:
Крепкий посох она взяла
И с рассвета в далекий путь
Нищей странницей побрела.
Берегись, могучий Шарьяр,
Берегись, голубка Анжим,
Не напрасно старуха клялась
Нанести вам смертельный удар,—
Уж кого невзлюбит она,
Как-нибудь да погубит она!
Целый день старуха идет,
А границы еще не видать,
И бредет всю ночь напролет,
А границы еще не видать,
Пятый день и десятый день
Беспрерывно шагает она,
И обширных ханских земель,
Наконец, граница видна.
Поглядела старуха кругом,
Усмехнулась щербатым ртом
И пустилась вперед бегом.
Есть у золота, говорят,
Колдовская, страшная власть:
Завладеет душой этот яд —
Распалится любая страсть.
Вспоминает старуха свой клад,
И огнем разгорается взгляд,
Будто в тусклых ее глазах
Золотые монеты блестят,
И быстрей старуха бежит,
И уже не бежит — летит,
Только ветер в ушах свистит!