Слышал крики вороньих стай
И зловещий звериный вой,
Водопадов протяжный шум,
Низвергавшихся с черных круч.
И опять, свиреп и угрюм,
И опять, упрям и могуч,
За упущенный час сердит,
К скакуну бросался джигит,
Каждый миг промедленья кляня,
Беспощадно хлестал коня
И, почти не успев отдохнуть,
Продолжал свой безумный путь.
На восток, на восток, на восток,
Через дикий горный отрог,
Где не встретишь живой души,
Одержимый мчится седок.
Хоть бы юрта, хоть бы дымок,
Хоть бы след человеческих ног,—
Даже думается порой:
В целом мире он одинок!
Почему же совсем один
Очутился юный герой
Среди этих черных вершин,
И чащоб, и глухих теснин?
Почему же совсем один
Оказался батыр молодой
Средь ущелий, где каждый миг
Неизвестной грозит бедой?
Где же все храбрецы-друзья —
Боевая его семья?
Иль они устали в пути
И давно отстали в пути,
Иль не взял их с собой Шарьяр
В эти гибельные края?
Было это полгода назад:
Над горой пламенел восход,
Из больших восточных ворот
Выезжал боевой отряд,—
Покидал столицу Шарьяр,
В путь далекий стремясь скорей,
Возглавлял вереницу Шарьяр
Гордых всадников-богатырей.
Объявил он, чтоб знал народ,
Что уедет на целый год,
Целый год — от весны до весны —
Будет длиться дальний поход,
Но о главном не говорил
Даже лучшему из друзей:
О заветной цели своей,
О мечте и вере своей,
О владычице тайных снов —
Луноликой пэри своей.
Взял с собой он двенадцать бойцов,
Молодых рубак-удальцов,
Молодых усачей-силачей
И отчаянных храбрецов.
Любовался народ на них,
Дивовался, народ на них —
И на гордых богатырей,
И на их ретивых коней.
Отправлялись они в поход
Из больших восточных ворот,
В неизведанный дальний край
Уезжали на целый год,
И сынами своими гордясь,
Храбрецами такими гордясь,
У ворот городских столпясь,
Им удачи желал народ.
Первым ехал Шарьяр-батыр,
Чьей отваге дивился мир,
Черным был, со звездой на лбу
Чистокровный карабаир,
В путь опасный батыр спешил,
Край прекрасный найти решил
И глазами острее стрел
Из-под грозных бровей смотрел.
А за ним — двенадцать друзей,
Все красавцы, как на подбор,
Копья, брони, шлемы, щиты —
Все сверкало, тешило взор,
Словно из гранитной плиты
Были высечены черты —
И бугры загорелых скул,
И сурово сжатые рты.
Были твердыми брони их,
Были гордыми кони их,
Вскачь помчатся — ни зверь, ни враг
Не уйдут от погони их,
Ярых стрел колчаны полны,
Тяжелы и остры мечи,
А сердца — чисты, горячи,
Горячее костров в ночи
Были прочными луки их,
Были мощными руки их,
Напрягут тетиву-струну
Да как пустят стрелу одну,
Устремится она в зенит —
На лету орлана пронзит,
Устремится в степную даль —
На бегу джейрана сразит!
Каждый зорок, неустрашим,
Духом крепок, неколебим,
В дикой скачке неутомим,
В смертной схватке неодолим,—
Слава, слава бойцам таким!
Было это полгода назад,
А сейчас вокруг посмотри:
Где лихой, боевой отряд?
Где красавцы-богатыри?
Где сейчас хоть одно, хоть одно
Из двенадцати верных сердец?
Разорвалась, распалась цепь
Из двенадцати крепких колец.
Нет друзей... Их уже ничто
От беды не сможет спасти!
Нет друзей... Их уже никто
На земле не сможет найти!
Все погибли один за другим,
Все двенадцать, что были с ним,
Всех под сень своих мрачных крыл
Беспощадный взял Азраил,—
Ни один батыр-побратим,
Тверд, бесстрашен, неукротим,
Не сумел уцелеть в пути.
Что же с ними произошло?
Что за страшное, гнусное зло
Их сломить, погубить смогло?
Минул первый месяц пути,
Начались огневые пески,
Бездыханной стала земля —
Лишь барханы да зыбь ковыля,
А мучительный адский зной
Ослеплял глаза желтизной,
И ни деревца, ни ручейка,
Ни зеленого стебелька —
Только жаркие волны песка.
Но упрямо Шарьяр торопил
Истомленный жаждой отряд —
В неизведанный дальний край
Уезжали на целый год,
И сынами своими гордясь,
Храбрецами такими гордясь,
У ворот городских столпясь,
Им удачи желал народ.
Первым ехал Шарьяр-батыр,
Чьей отваге дивился мир,
Черным был, со звездой на лбу
Чистокровный карабаир,
В путь опасный батыр спешил,
Край прекрасный найти решил
И глазами острее стрел
Из-под грозных бровей смотрел.
А за ним — двенадцать друзей,
Все красавцы, как на подбор,
Копья, брони, шлемы, щиты —
Все сверкало, тешило взор,