И наверно, никто из вас
Не видал побоищ таких:
На закате страшного дня
Красной стала вокруг земля
От разрубленных гнусных змей,
Захлебнувшихся в крови своей!
Одолели гадин степных,
Порубили их на куски
И, оставшись чудом в живых,
Дальше двинулись смельчаки,
Но истерзан зубами змей
Был один из храбрых друзей,
Продержаться долго не смог —
На рассвете кровью истек.
Горевал богатырь о нем —
О соратнике верном своем,
Сам могилу вырыл в степи,
Сам засыпал тело песком,
Водрузил над могилой копье
И украсил конским хвостом.
Этот день был печальным днем.
Так остались они втроем.
Не успели степь миновать,
Как в беду попали опять
У подножья черных хребтов
В непролазной чаще кустов.
Были цепки, колючи, густы,
Как железо, крепки кусты,
А за ними росли, громоздясь,
Неприветливые хребты.
Не желал Шарьяр отступать,
Не желал объезда искать,
И пришлось обнажить мечи —
Путь сквозь заросли прорубать.
И наткнулись они в кустах,
В этих крепких, цепких кустах
На гнездовье громадных ворон —
Медноклювых, жадных ворон.
Были хищницы эти страшны —
Перья крепче брони стальной,
Да к тому же не меньше овцы
Птица каждая величиной,
Были хищницы голодны,
На добычу рады напасть —
Захотелось им пищи мясной
Хоть разок наклеваться всласть!
Увидали они смельчаков,
Услыхали удары клинков —
Пробудилось гнездовье их,
Всполошилось становье их,
И как будто вихрями ввысь
Хлопья копоти поднялись —
Это тысячи злобных птиц
С диким криком в небо взвились.
Налетели со всех сторон
На героев полки ворон —
Этих злых, смертоносных птиц,
Медноклювых, несносных птиц,
Режет воздух истошный грай
Кровожадных, голодных стай,
Рваный занавес черных крыл
Небеса внезапно затмил,
И все ближе, ближе они,
И все ниже, ниже они,
Издавая клич боевой,
Нагло кружатся над головой,
Крылья черные их гремят,
Клювы жадные их блестят —
Трех еще уцелевших друзей,
Трех в пути ослабевших коней
Заклевать и сожрать хотят,
Целый день — от зари до зари –
С ними бились богатыри,
Посылали стрелу за стрелой,
В черноту этой стаи злой,
Не жалели каленых стрел,
Каждый был и меток, и смел,
Жадных хищниц не меньше ста
Каждый воин сразить успел!
Да, никто не встречал из вас
Медноклювых ворон таких,
И никто не видал из вас
Никогда похорон таких:
На закате страшного дня
Черной стала вокруг земля
От громадных вороньих тел,
Пораженных жалами стрел.
Разогнали проклятых птиц —
Чернокрылые их полки
И при свете тусклых зарниц
Дальше двинулись смельчаки,
Но ударом клюва в висок
Ранен был один из бойцов,
Продержаться долго не смог —
На рассвете кровью истек.
Горевал богатырь о нем —
О сподвижнике храбром своем,
Положил в пещеру его,
Завалил скалою пролом,
Имя павшего смельчака
На скале начертал копьем.
Этот день был угрюмым днем.
Так остались они вдвоем.
А потом средь скалистых глыб
И последний соратник погиб.
Всех выносливей и храбрей
Из двенадцати богатырей
Оказался лихой удалец —
Молодой, но грозный боец.
Он с Шарьяром рядом скакал
Через дикие зубья скал,
Через пену гибельных рек,
С перевала на перевал,
Он Шарьяру во всем помогал,
От опасностей оберегал,
Вместе с ним в каменистой степи
Чудищ яростных убивал,
Вместе с ним смертоносных птиц,
Медноклювых несносных птиц
На лету одну за другой
Поражал стрелой наповал,—
Из двенадцати лучшим был,
Самым стойким, могучим был
Этот стойкий, верный боец,
Этот беспримерный храбрец,
Но погиб и он под конец.
Слишком был мучительным путь,
Слишком был изнурительным путь,
И скакать по уступам скал,
Видно, конь боевой устал:
Не сумел он перемахнуть
Через черный горный провал,
Где седой поток бушевал
И дорогу им преграждал.
Хоть и был благородных кровей,
Одолеть ущелья не смог —
Рухнул конь на клыки камней,
Рухнул в злой, ревущий поток.
Рухнул всадник вместе с конем
И погибли они вдвоем!
А река, что внизу текла,
Как шайтан, весела и зла,
В дикой радости унесла
Окровавленные тела...
Так остался Шарьяр один
Среди мрачных теснин и льдин,
В окруженье черных вершин.
Долго-долго Шарьяр стоял,
Глядя вниз, в зловещий провал,
На голодные зубья скал,
Где седой поток грохотал:
Там на черном скалистом дне,
В этой каменной западне,
Среди этих угрюмых глыб