Друг его последний погиб!
Долго-долго Шарьяр молчал,
Глядя в мрачный этот провал,—
О пропавших своих друзьях
Он мучительно тосковал:
Дни веселых встреч вспоминал,
Дни тяжелых сеч вспоминал,
Их глаза, их родные черты,
Их знакомую речь вспоминал.
Каждый друг — незабвенный друг
Перед ним на миг оживал,
Каждый верный, бесценный друг
Перед скорбным взором вставал,
И прощался с каждым батыр,
С ним в последний раз говорил
И по имени называл,
И за службу благодарил,
И мучительно горевал...
И не чувствовал, как текут
Слезы жгучие по лицу,
Никогда еще так тяжело
В жизни не было храбрецу!
Сердце — огненное жерло,
Сердце — пламенное крыло
Стало вдруг подобно свинцу,—
В первый раз предел своих сил
Молодой батыр ощутил,
В первый раз на мгновенье угас
Грозовой, богатырский пыл,
И впервые в этих горах,
Неприступных, черных горах
Боль раскаянья он узнал,
Мрак отчаянья он узнал,
Одиночество, холод, страх.
«Это я во всем виноват! —
Так он горько себя укорял.—
Осужден я на вечный ад! —
Так в отчаянье повторял.—
Где двенадцать верных друзей,
Беспримерных богатырей?
Это я их, безумец, убил —
Их своей рукой погубил!
Если б мог я заранее знать,
Сколько мук придется снести,
Мог про все испытания знать,
Что друзей ожидают в пути,
Мог про все страдания знать,
От которых их не спасти,—
Самых верных друзей с собой
Разве я решился бы взять?
Лучше было б мне одному
Устремиться в гибельный путь,
Лучше было б мне самому
Сгинуть в пропасти где-нибудь,
Угодить в змеиную пасть,
В черных топях, в песках пропасть,
В диких скалах шею свернуть
Или в злых волнах утонуть,
Чем увидеть муки друзей —
Гибель нашей дружины всей!
И подумать — из-за чего?
Из-за прихоти дерзкой своей!
Что ж, до скорой встречи, друзья,
Мне теперь оправданья нет,
Видно, сгинуть во цвете лет
Вместе с вами обязан я,—
Прочной цепью — одной судьбой
С вами накрепко связан я,
Пусть за нрав своевольный мой
Буду тяжко наказан я!
Ты прощай, любимая мать,
Акдаулет седая — прощай!
Сына милого отпускать
Не хотела ты в дальний край.
Ты прощай, Шасуар-отец,
Не вернется в гнездо птенец,
Ты прощай, сестрица Анжим,
Не увидишь брата живым!
Будто молнией, ранен был
Я видением золотым,
Опьянен, одурманен был —
Устремился в погоню за ним,
Но была ты, как видно, права,
Рассудительная Анжим:
Край чудес, любви, волшебства
Оказался недостижим!
Ах, голубка моя Анжим,
Ты всегда разумной была,
Что мне делать, как поступить,
Ты одна бы сказать могла,
Ты одна бы понять могла
Глубину потери моей:
Никогда не увидеть мне
Луноликой пэри моей!
Никогда не увидеть мне
Этой родинки между бровей,
Эти две волнистых косы
И глаза лучистей росы,
Никогда обнять не смогу
Этот девственно-стройный стан,
Никогда сорвать не смогу
Этот яркоцветный тюльпан,
Тщетно был я упрям и смел —
Пораженье я потерпел:
Той, что грезилась в тайном сне,
Наяву не увидеть мне!
Да и сам я теперь пропал
Среди этих снегов и скал,—
Не нашел я, чего искал!
Не увижу теперь никогда
Башни нашей Белой Орды,
Всех друзей постигла беда,
Не уйти и мне от беды,—
Знаю, близок и мой черед,
Нас единая участь ждет —
Скоро смерть и меня возьмет!»
Так стонал, тосковал батыр,
Безрассудство свое кляня,
И сквозь слезы шептал батыр,
Обнимая шею коня:
«Ты один остался со мной,
Друг любимый, друг вороной!
За мечту, за дерзость свою
Заплатил я страшной ценой:
Погляди, как я слезы лью,
Погляди, как душой скорблю
О бойцах любимых моих,
Дорогих побратимах моих!
Что ж нам делать теперь, ответь
Горы сможем ли одолеть?
Или в этом тяжком пути
Суждено и нам умереть?
Или голосу разума внять —
Повернуть поскорее вспять?
Нет, мой конь, мой друг вороной,
Видно, мы — породы одной:
Не привыкли мы отступать!
Говорила старуха мне,
Что к чудесной ее стране
Надо месяцев шесть скакать,
А прошло еще только пять.
Значит, сам теперь посуди:
Если мы не сбились с пути,
Чтоб достигнуть цели моей —
Тонкобровой пэри моей,
Той, что всех на свете милей,
Целый месяц еще впереди!
Целый месяц мук и невзгод,
Целый месяц пути по горам,
И никто не расскажет нам,
Что еще нас в дороге ждет —
Злые дэвы, адский огонь
Иль бесчисленные враги?
Помоги мне, любимый конь,
Мой ни с кем несравнимый конь,