Семена Никифоренко провожала невеста, работница пароходства Галя Коренева. Они растерянно стояли у трапа, не находя нужных слов. Галя глубоко вздыхала: надолго уезжает Семен, свадьбу пришлось отложить.
- Ты, Сеня, скорей возвращайся, - наконец промолвила она, хотя и хорошо понимала, что срок дальнего путешествия не зависит от желания жениха.
Когда прозвучал гудок "Сибирякова", Никифоренко торопливо обнял невесту и крепко поцеловал ее в губы. Ступив на трап, Семен вдруг, спохватившись, поспешно полез в карман. Вытащил фотокарточку и, перегнувшись через перила, протянул Гале.
- Чтоб не забыла!
- Не забуду, Сеня!
Только Качараву, Валю Черноус да Анатолия Шаршавина никто не провожал. Анатолий Алексеевич, как и положено капитану, руководил отходом судна. Валя притихла у перил, вся сжалась в комочек. Наверное, думает сейчас о маме. Как потерянный бродит по кораблю Анатолий, муторно на душе. А еще вчера он был весел, хвастался своей новой трубкой и всем предлагал пососать, чтобы быстрее обкурилась. Моряки охотно дымили чужим табачком. Целый день трубка ходила по кругу. Лишь Валя восстала против этого старого индейского обычая. Сделав строгое лицо, она сказала:
- Товарищ Шаршавин, это негигиенично!
А сегодня всем не до трубки было, да и самому Анатолию тоже не очень хотелось курить. Его мысли унеслись далеко, в Тикси. Мучительно захотелось, чтобы и его провожали, чтобы рядом была Нина. Защемило у парня сердце. Он отошел на другую сторону корабля, стал глядеть за борт, где плескалась тихая вода, равнодушная к человеческому горю и радости.
Раздался сиплый бас "Сибирякова". Все встрепенулись, вспомнив, что самое-то главное и не сказали друг другу.
Толстые канаты сняты с кнехт. Судно медленно развернулось и направилось к выходу из порта.
На берегу замелькали, как обрывки бумаги, подхваченные ветром, белые платки. А на корабле люди, прильнув к бортам, не отрываясь, смотрели в сторону берега. До свидания, дорогие, когда-то придется свидеться!
Ледокольный пароход "А. Сибиряков" отправился в ледовый рейс.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПОЛЯРНЫЙ "ВАРЯГ"
Врагу не сдается наш гордый "Варяг",
Пощады никто не желает.
(Из песни о "Варяге")
Скала в студеном море
НА скале было двое: человек и собака. Человек лежал, уткнувшись лбом в камень и широко раскинув руки. Собака сидела рядом, нервно нюхая воздух и время от времени тихо повизгивая. Из прищуренных век животного сочились густые мутные слезы, сочились и засыхали у глаз. Вот собака потянулась к человеку, ткнулась носом в его взлохмаченную голову, неуклюже лизнула в ухо. Он вздрогнул, рука конвульсивно сжала в кулак распухшие пальцы.
Сознание возвращалось медленно. Сначала, словно в полудреме, Вавилов услышал глухой грохот волн, потом жалобный стон собаки. Виски ломило. Холод камня сквозь мокрую робу впивался в тело: коченели руки, грудь, колени. Все еще упираясь головой в землю, он с трудом приподнялся на четвереньки и, перевалившись на бок, сел.
Огляделся. Слева поднимались голые скалы острова, справа простиралось бескрайное море. Глаза жадно шарили по свинцовой пустыне, но не находили того, что искали. Лишь одинокая блекло-зеленая ледяная глыба медленно покачивалась на волнах в миле от берега, величественная и спокойная. Берег был крутой и высокий. Павел Вавилов смутно помнил, как несло его шлюпку вдоль гранитных утесов, пока не попалась спасительная отмель.
Собака? Откуда взялась собака? Ах, да... Он сам вынес ее из шлюпки, а потом упал...
Шлюпка?! Эта мысль заставила его подняться и сделать несколько шагов к морю. Матвеев! Ведь там Матвеев... Ноги не слушались, от немеющих ступней пробегали вверх острые как иглы мурашки и больно отдавались в мозгу. Шлюпка оказалась у берега. Но что это? Канат полощется в волнах, а дотянуться рукой нельзя. Вавилов тяжело шагнул вперед и, провалившись по колено в ледяную воду, ухватил фалинь[7]. Вполз на отмель и закрепил конец. Зубы стучали, как пулемет. Убедившись, прочно ли привязано, Павел влез в полузатопленную лодку и, согнувшись, добрался до кормы. Приподнял полог паруса. Увидел восковое, перекошенное страданием лицо человека. Остекленевшие глаза смотрели в небо. Вавилов провел дрожащей рукой по спутавшимся волосам мертвого друга и беззвучно зарыдал. "Надо похоронить Колю", - подумал Павел и осторожно накрыл Матвеева парусом.