Теперь она летела медленно, поскольку уже приближалась к точке своего рождения. Вот она помедлила и вдруг растворилась в грязных медяках простых мужиков из трех соседствующих деревень, задавленных беспросветным рабством крепостного права. Потрепанные мужики шли в кабак и несли туда свои жалкие медяки, пропитанные потом тяжелого, безнадежного и бессмысленного труда. Наконец, покинув грязную медь «Душа денег» растворилась в веселых крестьянских детишках (тех самых будущих потрепанных мужиков, бредущих в кабак). Глаза детей еще светились радостью и надеждой на хорошую жизнь и «Душа денег» притаилась в их, еще не изношенных, молодых телах. Экран погас.
— Как видишь, это темные, злые деньги и они продолжают служить злу.
Я уже очнулся от неожиданной и странной истории Ужели и спросил:
— Скажи мне, дедушка, а все ли деньги темные?
— Не все, конечно. Деньги как люди разные бывают. У многих денег душа светлая, но у этих темная.
— И что же мне делать?
— А ничего, займись бизнесом, делай вид, что ни о чем не догадываешься. По легенде — ты давно мечтаешь иметь собственную фирму, ты молодой энергичный бизнесмен и больше тебе в жизни ничего не надобно. А мы в это время подготовим контрудар.
Ужеля допил молоко, поставил пустую чашку на табурет и с хитрецой в маленьких глазках спросил: «не пора ли нам, Алешенька, узнать — где находиться наш грозный Лысый Лис и что он поделывает?»
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас. А чего тянуть? Заодно бесплатное кино посмотрим.
Ужеля достал из-за пазухи свой золотистый «оживитель техники» (как я его прозвал) и налепил его прямо на экран, в левом нижнем углу. Телевизор задрожал, слегка дернулся, хотя был выключен. Экран покрылся мелкими капельками влаги.
— Ну, включай, чего ждешь? — Обратился ко мне дедуля, глядя снизу вверх.
Я, медленно, с легкой опаской протянул руку к кнопке и уже было дотронулся, как Ужеля вдруг гаркнул — «Бах!!!»
Словно от удара током я громко ойкнул, резко отдернул руку и отшатнулся. Домовенок повалился спиной на диван и заливаясь истерическим смехом, стал перекатываться с боку на бок. «Вот и бесплатное кино!» — Стонал пакостный старикашка.
Честно говоря, не ожидал я такого от Ужели.
— Ах ты бородатая бестия! Закричал я и попытался его схватить, но тут же, получил уже настоящий разряд тока в руку. Искры посыпались из моих глаз. Дернувшись и опять громко ойкнув я присел на диван. Никогда еще не видел дедулю таким веселым. «Пусть радуется, совсем одурел без Ладушки» — думал я, растирая ударенную током руку.
Насмеявшись, Ужеля стал приносить самые искренние извинения вперемешку с покашливаниями. Потом он громко и серьезно прокашлялся и объявил: «Домовой есть лицо неприкосновенное, а равно глубокоуважаемое!»
— Может хватит уже изгаляться, дедушка? — Перебил я его полушутя, но еще слегка сердито.
— Ладно, внучек, не серчай на старика, жми кнопку.
Я включил телевизор, который успел к этому времени адаптироваться к «оживителю». Экран вспыхнул и на нем возникла следующая картина:
За большим письменным столом сидит Яков. Голова его опущена так, что открывшаяся лысина блестит под светом люстры. Напротив Якова стоит неизвестный человек среднего роста с широким полным лицом, в серой неопределенной одежде и держит в руке блокнот. Помещение напоминает военный бункер повышенной комфортности, поскольку с металлической дверью толщиной в полметра и мощной вентиляционной системой соседствует мягкая мебель. На стенах, выкрашенных в цвет хаки, висят картины с золотыми рамками, на тяжелой тумбе в углу стоит военный спутниковый телефон, а рядом бронзовый ажурный подсвечник на шесть свечей. Окон нет вовсе. В одну из стен вмонтирован сейф. В сейфе содержится (на экране телевизора побежали полоской буквы информации) 22 миллиона долларов, девяти миллиметровый револьвер «Стечкина», три автомата системы «УЗИ», ядовитые таблетки и початая бутылка армянского коньяку.
На массивном столе перед Яковом лежит раскрытый ноутбук. Экран ноутбука показывает мою родную комнатку, диван и самого меня «спящего» на диване. Забавная получается ситуация — Яков следит за мной из бункера, и одновременно я, находясь в 23 километрах от бункера, сам наблюдаю за учителем из комнаты чужой дачи. Учитель, склонившись над столом, читает донесения. Его лысина направлена прямо в лицо стоящего напротив человека. Наконец, Яков отрывается от чтения и поднимает лицо…