- Эшир, сейчас я расскажу вам очень важные и серьёзные вещи, - начала я мягко и негромко, - Вы должны внимательно меня послушать и пообещать, что не станете распространяться о том, что узнаете.
Парень подозрительно покосился на меня:
- Что за глупые тайны? Просто...
- Эшир, - прервала я настойчиво, намеренно называя его по имени, - Пообещайте.
Пэр поднял голову и заглянул мне в глаза. Уж не знаю, что он там обнаружил, но кивнул и хрипло сказал:
- Обещаю.
Я осторожно взяла со стола тот самый фонарик, при свете которого только вчера читала письмо от опекуна, и повертела в руках, собираясь с мыслями. Спустя пару мгновений мой голос, мягкий, но уверенный, полился ручьём:
- Это началось вчера вечером, с того, что Архивариус и Смотритель не вернулись в Библиотеку. Поползли разные слухи. Говорили, что они сбежали, или арестованы, или... версии выдвигали разные, но важно иное: они исчезли. Сегодня утром к нам явились сотрудники Судебного Ведомства под руководством какого-то человека, которого они называли "пэр". Именно он оставил дивные украшения на моем лице.... Предупреждаю ваш следующий вопрос: с Маритой всё в порядке. Впрочем, речь не о том. Наш гость настойчиво расспрашивал нас всех, в особенности меня, о Смотрителе: связях с ним, отношениях, общении. Потом мне задавали вопросы: знаю ли я, где сейчас мой опекун и... они что-то искали! Перерыли всё здание вверх дном, копались во всех личных вещах - но, конечно же, ничего не нашли. Обозлённый, пэр из судебного ведомства избил меня и ушёл, а я осталась... - я выдержала театральную паузу.
- Моё тело слабо, пэр, вам это хорошо известно. Но, как бы вы не презирали меня, я не так глупа - сразу поняла, что мой опекун что-то наделал! Уж не знаю, что именно произошло, однако приняла решение: я не позволю своим друзьям рисковать! Пэры весьма своенравны, и в следующий раз наброситься могут не только на меня, но и на них... Потому я попросила Мари уехать - ей нельзя зря рисковать! Сахрос - мой опекун. Отвечать за его действия должна только я...
Эшир смотрел задумчиво, даже, кажется, с некоторым уважением. Я тут же гордо вздёрнула подбородок и сжала кулаки. Наверное, с таким лицом командир знаменитого Алого полка принял героическую смерть под стенами Тальи. Как бы там ни было, юный пэр явно впечатлился, но торжество было недолгим: краем глаз я уловила какое-то мимолётное движение за спиной Эшира, слегка повернула голову... и чуть не упала с диванчика, шокированная увиденным.
Его ненормальное высочество вместо того, чтобы тихонько сидеть в уютном подвале в компании крыс, подпирал плечом ближайший стеллаж. Перехватив мой взгляд, Эйтан прошептал одними губами: "Браво!" - и сделал вид, что аплодирует.
Кто бы знал, каких трудов мне стоило сохранить на лице хоть сколько-нибудь приличествующее случаю выражение! От ужаса, шока и ярости меня буквально затрясло, и я стремительно обхватила саму себя ладонями, дабы подавить первый порыв и не убить венценосного кретина на месте.
Эшир истолковал мои жесты по-своему. Очевидно, он видел перед собою испуганную девушку, почти калеку, которую ему стало жаль. Журавль тихонько заговорил:
- Не бойся, девочка, всё уже прошло. Я пришлю лекаря...
- Не стоит, пэр, - я мягко улыбнулась, стараясь не задерживать взгляд на лице Наследника. Боги, если Эшир обернётся и увидит, кто стоит в каких-то десяти шагах от него... Сердце колотилось в груди набатом, отбивая бешеный ритм, пульс зашкаливал, руки подрагивали, а в горле немилосердно пересохло. Возникло ощущение, что я бегу по тонкому лезвию остро отточенного ножа, и даже самой себе мне не хотелось признаваться, какую приятную истому вызывало это чувство.
- Вам не нужно тут появляться, Эшир, и вашему лекарю - тем более, - я грустно улыбнулась, - С некоторых пор общение со мной стало весьма... опасным предприятием. Мне ничего от вас не нужно. Просто... пожелайте мне удачи...
- Удачи. Когда снова увидишь Мариту, скажи, что...
- Что?
- Ничего. Забудь.
Порывисто развернувшись, мой нежданный гость меня покинул. Я грустно улыбнулась, глядя ему вслед. Какие, однако, разгораются страсти! Для себя из услышанного я сделала один однозначный вывод: никогда и ничего не скажу Мари об этом разговоре. Подруга только сдружилась с Дираном, и они с ним были бы идеальной парой...
Я решительно тряхнула головой, прогоняя из мыслей романтичные бредни, и направилась в прихожую. Эйтана, вышедшего из-за стеллажа, я намеренно проигнорировала, поскольку желание прибить нерадивого Наследника с каждой секундой грозило перерасти в потребность.
В полной тишине я подняла с пола корзину, сцепила зубы, дабы не застонать от боли в ребрах, и направилась вперёд, явственно ощущая оценивающий взгляд Эйтана, следующего за мной. К чувствам, переполнявшим меня, примешалась изрядная доля досады: мой разговор с юным Журавлем не предназначался для посторонних ушей, тем более его не стоило слышать Наследнику. Хорошо ещё, что принц вовремя обнаружил себя! Я уже настроила пэра на миролюбивый лад и собиралась расспросить гостя подробней о моём опекуне. Ведь, судя по всему, у старика Сахроса много тайн, напрямую связанных с миром пэров. Обычную дочь Смотрителя Библиотеки, будь она хоть раскрасавицей, Император никогда не взял бы в свой гарем. Великая любовь, скажете вы? Извечный сюжет: прекрасная простолюдинка и высокопоставленный пэр... ну-ну. Конечно, в это можно поверить при определённых обстоятельствах - однако, я не полная идиотка. Жизнь не принадлежит потомкам Императорского рода вне зависимости от того, какой властью они на данный момент наделены, и в их судьбе никак не может быть случайных романтических встреч. А это значит...
Я остановилась, сгрузила корзину на пол - сил на то, чтобы поднять ношу на разделочный стол, не оставалось, - и скосила глаза на главного возмутителя моего спокойствия. Наследник неслышно следовал за мной всё это время, и теперь стоял в проёме кухонной двери, на самой границе между светом и тенью. Лицо его, насколько я могла видеть, оставалось бесстрастным, темные волосы он небрежно собрал в обычную косу, а одежда с чужого плеча ещё больше подчеркивала худобу. Думаю, мало кто заподозрил бы в этом парне сына Императора, и дело тут даже не в одежде или причёске. Просто многие простолюдины как-то привыкли думать, что у принца не может быть таких тусклых холодных глаз, которые могли бы принадлежать старику, сеточки тонких морщинок на лбу и в уголках губ, столь чуждых на таком молодом лице, и равнодушного, почти механического голоса, который бывает разве что у оповещающих полуразумных артефактов. Мне невольно вспомнилась фраза Элиара Мудрого, славившегося образованностью: "Ты сразу узнаешь, юный отрок, в толпе воина, учёного или того, кто одержим сильной ненавистью. У таких людей холодные, усталые, старые глаза". Вот любопытно, к которой категории можно отнести юного принца Эйтана?
- О чём вы задумались, моя прекрасная госпожа? - равнодушный голос выдернул меня из раздумий. Я быстро отвернулась, сообразив, что позволила себе лишнее.
- О глупых поступках и их последствиях, Ваше Высочество, - отозвалась я безмятежно, осторожно извлекая из корзины многострадальный виноград. За спиной раздалось негромкое хмыканье:
- И к каким же выводам ты пришла, позволь узнать?
- Ну, помимо всего прочего, я полностью солидарна с вашим дальним предком, Эриотом Необычным: "Нет в мире занятия более неблагодарного и глупого, чем..."
- "...спасать дураков. Они все равно никогда не оценят". Насколько я помню, именно эта фраза в его "Дневниках власти" стоит эпиграфом к разделу, посвященному жестоко подавленному восстанию простолюдинов. Я прав?
Ого! На Наследника я взглянула со смесью уважения и удивления:
- Вы правы, Ваше Высочество. Воздам должное вашим наставникам, но речь, увы, не о том. Могу я узнать, зачем вы покинули отведённую вам комнату?
По тонким губам Эйтана змеёй скользнула усмешка:
- Мне было скучно.