165. Плач мой о горькой моей участи
И просил Господа моего и Божию Матерь, да не отпустят меня из Святой Горы Афонской; лучше да возьмут меня от мiра сего, и прекратят дни мои, или да пошлют на меня телесную болезнь, только дабы я не дожил до того дня, когда буду разлучаться со Святой Горой Афонской; а родителей моих, как Сам Бог знает, так да спасет; и до того плакал, что не мог встать. Узнавши сие, духовник Иероним пришел ко мне в келию, и меня утешал и уговаривал. Я же ему сказал: «Отче святый, ежели хощешь меня утешить и видеть не плачущим, то обещайся меня никогда не разлучать со Святой Горой Афонской». Он же сказал: «Это невозможно». Я ему сказал: «Ежели это не можно, то оставь меня плакать и рыдать, сколько я хощу. О моего окаянства! Видно, я один паче всех человек грешнее, что хощете вы меня разлучить с сим земным раем, с Святой Горой Афонской, и хощете меня удалить от своего лицезрения, которое для меня лучше всего, и хощете меня разлучить с духовным братством, с земными этими ангелами, и хощете меня послать в мiр, всеми суетами и соблазнами наполненный? Каково мне в монашеском образе быть между мiрянами, да еще и женами, подобно мертвецу между живыми, и странствовать по мiрским домам? Каково мне быть в родительском доме, и вспомнить прежнее свое мiрское житие, которое было позабыл? Или я вас чем оскорбил паче всех? Лучше изгоните меня из обители, и буду странствовать как прочие, по крайней мере, в пустыне, и буду иметь утешением Святую Гору Афонскую, и буду хотя изредка ваше лице видеть, и слышать ваше наставление. Вы знаете, как я к вам привязан духом и любовью, и никогда не думал я от вас разлучиться, кроме смерти». Он же заплакал, и ушел в свою келию; я же горько рыдал, и многое говорил в утешение себе, дабы мне больше плакать. Пришли братия, и много меня уговаривали, и утешали.
166. Страстная седмица во Афоне
На Неделю Ваий было всенощное торжественное бдение, продолжалось четырнадцать часов. Я не мог ни читать ни петь, но все плакал в горести сердца моего. Во вторник на Страстной седмице праздновали Благовещение Пресвятой Богородицы, и причащались все Святых Таин. И всю седмицу Страстную были всенощные стояния. В Великий Четверток было освящение елея, и все братия соборовались маслом, и паки все причащались Святых Таин. Под Великий Пяток было всенощное стояние. В Пяток же почти весь день не выходили из церкви. Часы продолжались весьма медленно; стихиры все пели нараспевы, с канонархом, по нотам: на каждом часе читали продолжительное поучение. А на вечерни, по Евангелии, когда начали петь стиховны «егда от древа Тя снем», тогда выносили торжественно плащаницу на средину церкви: сначала обнесли кругом престола трижды, и положили, и читали два надгробные слова; на повечерии канон на плач Пресвятой Богородицы пели с канонархом, и братия прикладывались все к плащанице. Под субботу было всенощное стояние; многие читали поучения. По славословии носили плащаницу кругом собора; были четыре ектении. После вечерни, на Литургии были все причастниками Святых Таин.
167. Пасха Святая во Афоне
В Пасху была торжественная утреня, такожде и Литургия; всю Литургию стояли со свещами, и были все причастниками Святых Таин. В трапезу шли все со свещами: и трапеза была торжественная и изобильная. На Пасху вечерню с самого начала все стояли со свещами. Евангелие читали всем собором на десяти языках. По вечерни, у игумена было всем угощение. Но эти торжества и радости не могли развеселить мое сердце печальное. Все братия радовались, все веселились; один я плакал, что должен разлучиться с многовожделенной для меня Горою Афонскою, с возлюбленною моею матерью, святою моею обителью, должен разлучиться от богособранного моего братства. На Пасхе в понедельник, после утрени, был крестный ход по келиям и по окрестностям, верст пятнадцать. После была Литургия. После обеда пошел я в Иверский монастырь повидать своего старца и духовника, отца Арсения, и испросить от него совета.