39. Гроб султана Махмуда
Еще в один день шли мы мимо гроба султана Махмуда, который умер в 1839 г. Над ним сделана, наподобие часовни, великая и круглая крыша, вся вызолоченная; кругом сделаны окна; в них рамы вызолоченные, повешены занавесы златотканные; посреди стоит гроб султанов, покрытый золотою парчою; кругом гроба стоят четыре подсвечника со свечами; на окнах золотые чаши; проведен фонтан воды; там стоят люди, и наливают в них воду, и потчивают мимоходящих. Наш вожатый, священник, выпил чашу воды, и нам предложил, потому что время жаркое; и мы выпили: вода холодная. Я сказал своему вожатому: «Хорошо ли мы сделали, что выпили воды на могиле султана?». Он же стал нам рассказывать: «Этот султан после Российской войны, по 1829 годе, сделался добр и милостив для христиан: он простил множество виновников из христиан; в Константинополе выстроил церковь на свой счет.[2] Иногда он долго наедине сиживал с Патриархом и разговаривал. Христиане на него смотрели, как на отца; турки же его ненавидели, и называли неверным и христианином. И нам говорили: „Теперь вы дождались своего царя; уже теперь султан – ваш, христианин“. И много он переменил турецких обычаев. И смерть его, говорят, была насильственная: потому что вечером был здоров, ездил в каюке, а утром объявили, что умер». Когда вожатый сие нам рассказывал: мы еще посмотрели на гроб. Сколько в Константинополе есть султанских гробов, – ни одного нет так убранного, как этот. Молодой султан Абдул любит отца своего, и ему подражает. Еще много нам вожатый показывал древних монастырей и церквей: но иные разорены, а другая обращены в турецкие мечети.
40. Церковь святителя Николая
Многажды мы ходили в Галату, или Перу, и там посещали многие греческие церкви; а наипаче часто посещали церковь святитель Николая, которая замечательна для русских и для всех славянских родов, потому что каждую неделю и праздник бывает поздняя русская Литургия. Живет при ней русский духовник, иеромонах Иероним, сербянин родом.
41. О раскольнических монахах
В один день прохаживались мы по Галате: вдруг попадаются знакомые мне раскольнические монахи, один именем Дорофей с прочими, которые живали со мной в Молдавии в Мануиловском скиту. Когда же узнали один другого, то весьма были рады; потому что несколько лет не видались, и много между собою разговаривали, и они меня спросили: где я проживаю? Я им сказал, что во Святой Горе Афонской. Потом я их спросил: «А вы далеко ли вздумали путешествовать?» Они мне ответили: «Ты хорошо нашел себе пристанище; а мы все еще веру ищем. Теперь идем в Египет; говорят, что там есть наши старообрядцы, и у них есть епископы». Я же на них посмотрел, да головою покачал, и сказал им: «Какие ваши там старообрядцы? какие там ваши епископы? Там почти и христиан уже нет, только одни магометане; а хотя и есть христиане, то более еретики, которые отторгнулись от Святой Церкви еще во время четвертого Вселенского Собора. А когда хотите узнать, что́ есть в Египте, и что́ есть за Египтом, то идите в Афонскую Гору. Там много есть братии с тех стран: они вам скажут; а я много их спрашивал». Они же мне ответили, что у них есть вожатый, который сам там бывал, и сказывал, что там есть русские. Я же им сказал: «Это какой-нибудь пройдоха вас обманывает, – хочет вас с деньгами выманить в ту дикую страну, и или вас продаст, или убьет. Как вы себя такому человеку вверили? Желательно бы было мне его повидать». Они же рады были сему видя, что я им беспристрастно говорю, да еще и хорошо знают меня. Привели меня к себе на квартиру, угостили; потом пришел их вожатый: я стал его расспрашивать, а он все врал самую небылицу; видя, что я несколько про ту страну знаю, весьма усрамился. Монахи, видя его ложные слова, сказали ему: «Эх, брат, хотел ты нас обмануть и погубить! Бог с тобой! Сколько ты у нас забрал денег: мы прощаем; только иди от нас, куда знаешь». Он же со стыдом убежал, и больше не показывался. А меня много благодарили, что избавил их от беды. Я же стал им говорить: «Ох, отцы, отцы! Чего бродить по свету, чего искать в Египте? – Вы знаете, что здесь в Константинополе самая средина христианству: во Иерусалиме корень, а здесь средина. Здесь в Греции собирались все семь Вселенских Соборов, здесь писались правила и уставы Церковные. Здесь жили святые Отцы: Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Феодор Студит и прочие во множестве. Здесь царствовали благочестивые Греческие цари. Отсюда и наша Россия приняла православную христианскую веру. Здесь есть самое сердце христианству. Отсюда все благое произошло во вселенную, а наипаче в Россию. Здесь есть престол патриарший, престол апостольский, святого Апостола Андрея Первозванного. И наш любимый Патриарх Московский, Иосиф, в свидетельствованной им книге, называемой „О правой вере“, пишет, „что Россия принадлежит Константинопольскому Апостольскому престолу, Вселенскому Патриарху, и во всем должна ему повиноваться“. И доднесь живут здесь в Константинополе два православных христианских патриарха, Константинопольский и Иерусалимский, и двенадцать митрополитов, более двадцати епископов, и еще три патриарха на покое. И даже все греки содержат древние книги, иконы, правила и уставы и все обряды церковные, которые им преданы от святых апостол и от святых седьми Вселенских Соборов и святых отец, и имеют самые древние подлинники, без всяких переводов и переписок, потому что у них язык тот же, каким и древние святые Отцы говорили и писали; на самом том языке и ныне читают; а хотя и есть новые книги и иконы: но во всем с древними сходны. А в чем вы имеете претыкание и соблазняетесь, собственно в трехперстном сложении, именословном благословении и четырехконечном кресте, то это греки приняли и содержат от самых времен Апостольских и от святых седьми Вселенских Соборов. Здесь можно видеть самое ясное доказательство: есть здесь самые древние иконы и надгробные царские камни». Они же, выслушавши, спросили меня: «А что́ ты можешь показать древнего чего-нибудь?» Я им ответил: «Пойдем в патриаршую церковь, и там сами увидите». Они сказали «Мы боимся туда идти в таком нашем одеянии». Я сказал: «не бойтесь; идите со мною; за то я отвечаю». Они пошли со мною, и пришли пред вечернею: в церкви никого не было, кроме пономарей. Когда же подошли к иконостасу, стали, и задумались. Я спросил их: «что, отцы, каковы иконы?». Они отвечали: «Мы таких еще не видали у себя и в часовнях, только благословящие руки не по-нашему написаны». Я же им сказал. «Теперь смотрите явно своими очами; явно обличилось ваше упорство и ложная клевета на Россию: этим иконам более пятисот лет, написаны еще до взятия турецкого».