81. Последняя моя радость в Афоне
Потом, получив от игумена благословение, я пришел к духовнику Иерониму, с которым сидел и старец мой Арсений, и от них получивши благословение, пошел в свою тихую и уединенную пустынную келию. Старец же Тимофей остался еще в монастыре. Пришедши, напоил я водою огород, и взошел в пустынную церковь, зажег лампады, и много радовался и благодарил Господа Бога моего, что всюду меня утешает: в монастыре радовался и торжествовал со святыми отцами афонскими и братиею; здесь же наипаче радуюсь и веселюсь в тишине и безмолвии один с единым моим Богом; и много от радости изливал слез. – Но, увы мне паче всех человек окаяннейшему! Это мое торжество и радость были последние: последний мой был праздник, последнее было радостное бдение, последняя была утешительная трапеза, последний раз походил и порадовался я в соборной мантии, последний раз носил афонскую хоругвь, последний раз шел в радости и веселии путем во свою возлюбленную пустыню, последний раз напоял свой огород, более уже я в нем не бывал. Последний раз в пустынной моей церкви воздавал Господеви моему благодарные молитвы: последняя моя радость во Святой Горе Афонской и конечная. Висела уже надо мною страшная и грозная туча. Близ вечеру приходит мой старец Тимофей из монастыря, изменившийся весь в лице, очи наполнены слез. Я, увидевши его в таком изменении, весьма испугался, и спросил его: «Или что случилось в монастыре?» Он отвечал: «Иди сейчас же в монастырь: там узнаешь». Я более уже не стал спрашивать, что́ такое там есть? А он еще сказал: «Знать, пришло время, что Господь нас с тобою разлучит. Иди скорее в монастырь, там узнаешь». Я, слышавши сие, едва устоял на ногах: сия весть пронзила мое сердце, как стрела, и весь я исполнился скорби: пошел в монастырь, взошел прямо к духовнику Иерониму.
82. Распоряжение и определение старца Арсения о мне
Взявши благословение, я спросил его: «Зачем меня, отче, так не вовремя потребовали?» Он отвечал: «Есть до тебя великое дело: приходил сегодня старец наш Арсений, и сказал нам, чтобы тебя отправили в Россию навсегда. Но мы ему сказали: „Зачем ему идти в Россию? или он еще мало странствовал? или мало претерпел еще скорбей? Мы теперь его успокоили: пусть живет; да Бога молит; ему теперь хорошо“. А он нам сказал: „Ему хорошо, и вам хорошо, да Богу не угодно: есть ему воля Божия идти в Россию; а вы его не держите“. Мы говорили ему: „Мы его не отпустим страдать, да еще и в мiр; да и с чем он пойдет? У него денег нет ни копейки, а нам дать нечего, у нас у самих нет“. Много мы с игуменом его уговаривали и противоречили ему; но он нас не послушал, и сказал: „Вы его держать не можете: потому что он мой ученик; я за его душу отвечаю; а о деньгах мне не поминайте: это вы человечески рассуждаете. Ежели дадите ему что: то добре; а не дадите: то ему Господь даст, Который его посылает; а о скорбях его не ваше дело рассуждать. Бог лучше вас знает, что́ ему на пользу, и я более вас о нем имею попечение. А вы ежели его не хотите отправлять, то отпустите его ко мне: я его отправлю“. Мы на это более ему не могли ничего говорить. Вот зачем я тебя призвал. Иди в Россию. Старец твой тебя посылает в Россию. А мы тебе благословения не дадим, также и денег».
83. Разные обстоятельства мои в Афоне
Я, выслушав все это, пал на землю, много плакал и рыдал от болезни сердца моего, так что едва в себя пришел, и стал в слезах ему говорить: «Отче святый, откуда мне нечаянно пришли сии скорби? Откуда прилетели стрелы? Неужели я еще доживу до того горького часа, что буду разлучаться со Святой Горой Афонской, да еще и вечно? – Никогда я этого не сделаю, и не подумаю, чтобы мне выйти из Святой Горы; лучше живого закопайте в землю, и я радостью предам душу свою Господеви, а тело свое положу с своею братиею, с святыми отцами афонскими, и буду с ними дожидаться всеобщего воскресения». Отец Иероним сказал мне: «По нашему бы так, да воля не наша, и мы тебе помощи дать не можем; а заутро иди сам к духовнику, и поговори с ним; а теперь иди, спи: уже скоро утреня». Я пошел на гостиницу, и до самой утрени проплакал, размышляя, какие великие нечаянно нашли на меня скорби. Как мне будет расставаться с возлюбленною моею пустыней? Как мне будет разлучаться со Святою Горою Афонскою? Как мне будет расставаться паки с возлюбленными моими афонскими отцами духовными и братиею? Как мне идти в далекий путь, не имеющему у себя ни единой копейки денег? На что я буду выправлять себе заграничный паспорт? Как я буду проходить карантины и границы? В монашеском образе пускать никого не позволено. Что́ сотворю, – не знаю. Если и в Россию приду: то и там что найду добра, кроме одних скорбей? Ох! увы, увы мне паче всех человек окаяннейшему! О Господи, Владыко и Человеколюбче, Царю мой Небесный! прости мя грешного, яко много изнемогаю в скорбях моих, и до-зела расстроил душу мою! Но, о Господи, буди на мне святая воля Твоя! твори со мною, еже хощеши! Но только, Владыко, не оставляй меня единого, без Твоей помощи, да будет благодать Твоя святая со мною грешным, и даруй мне терпение в скорбях моих! Без Тебя, моего Создателя, един быть не могу, и таких великих скорбей не понесу. О Господи, прости мя за сии дерзкие словеса! Не учу Тебя, но прошу Твоей милости; ибо несоделанное мое видеста очи Твои; якоже хощеши, устрой о мне вещь; только не отрини мене от Твоего лица, и устрой мене по Своей святой воле, во вся дни живота моего! Когда стали звонить к утрене, я пошел в церковь, стал в притворе, и всю утреню, от великой скорби проплакал. По утрени, вся братия меня обступили, много о мне сожалели, а иные и плакали. После того пошел я к своему духовнику, старцу Арсению, и застал его в келии. Он, увидевши меня, скоро пошел в церковь; я за ним пришедши, пал ему в ноги, и с горькими слезами начал ему говорить: «Отче святый, что́ вы со мной хощете делать? Или я пред вами что согрешил, и за то хотите меня выгнать из Святой Горы Афонской? Или вы хотите меня удалить от своего лица? За что вы так строго хотите поступить? За что вы так хотите меня без милости наказать? Или я паче всех афонских отцов грешнее? Всем грешникам в Святой Горе есть прибежище, и сколько тысяч в Афоне монашествующих, и все препровождают жизнь свою в спокойствии, а одному мне окаянному места нет! И у меня место есть, и мне Царица Небесная дала прекрасную пустынную келейку, и меня возлюбленные мои отцы успокоили. Зачем ты, отче святый, хочешь выгнать меня из пустыни, из самого душеспасительного места? Зачем ты хочешь меня разлучить с возлюбленною моею матерью, со святою моею обителью? Или я еще мало странствовал? Или я еще мало претерпел скорбей, и по морям и по суху? Я прошел сквозь огнь и воду, и паки пришел в покой, паки возвратился в тихое пристанище, во Святую Гору Афонскую; паки меня Царица Небесная приняла в Свой Святой жребий, и отцы мои, спаси их, Господи, меня успокоили: а ты паки меня разлучаешь со Святой Горой Афонской, да еще и вечно; паки посылаешь меня в суетный мiр, наполненный суетами и соблазнами? Ты меня разлучаешь со Святой Горой Афонской, и вместе разлучаешь и с Пресвятою Царицею Небесною, разлучаешь уже и с Богом». Он, выслушал сие, исполнился слез, и сказал мне: «Стой: этого не говори, что я тебя разлучаю с Богом. Ты недоумеваешь, куда посылаю тебя: я больше всех о тебе сожалею, но посылает Сам Бог, и есть Его святая воля тебе идти в Россию. И Сам Бог будет с тобою, и благодать Его святая не оставит тебя. А хотя и разлучишься со Святою Горою Афонскою, но благословение Святой Горы Афонской, жребия Божия Матери, да будет с тобою во вся веки, такожде и мое отеческое благословение да будет с тобою!» Я, сие услышавши, немного утешился, и сказал: «Если Господь меня посылает, и со мною будет: буди Его святая воля надо мною! Но только, отче святый, как мне можно идти в Россию? Первое: отцы мои меня не отпустят, и благословения не дадут; ибо они и на тебя оскорбились; а второе: с чем я пойду? Сколько надобно денег на паспорта, на дорогу, на карантины; а я не имею ни одной копейки! Третья – главная причина: как я пойду в Россию? На границе монашеского и духовного звания никого не пущают». Он ответил мне: «Отцы тебя удержать не могут, и дадут тебе благословение, потому что они противиться Богу не могут; а о деньгах ты не говори, и не имей попечения:, все нужды и недостатки исполнит Тот, Кто тебя посылает; ты только иди, а Господь тебя не оставит, и пошлет тебе все потребное. А в Россию чрез границу иди, как прежде проходил, по мiрскому паспорту. А после тебе Господь поможет дела твои устроить». Я же спросил: «А где я в России буду жить, и что́ делать?» Он же ответил: «Иди в Россию, в восточную страну, в Сибирь, в Томскую губернию; а там Господь тебе дело покажет на пользу души твоей и прочим». Я же сказал: «О, отче, куда ты меня посылаешь, в какую далечайшую страну! Где та Сибирь? Где та Томская губерния? Я про нее и не слыхал». Он мне сказал: «Когда пойдешь, тогда найдешь». Я опять спросил: «А теперь что́ мне делать, и где мне жить?» Он сказал: «Иди в монастырь, и возьми благословение: приходи ко мне, и поживи, пока Господь откроет путь». Я пришел к духовнику Иерониму; он спрос