- Красивая пара. Просто блестящая!
- Мы его возьмём. Только не здесь: слишком много публики. Да и спутницу его можно нечаянно задеть... Нет, только не здесь!
Ловлю себя на том, что всё время стараюсь находиться между Ним и теми, кто на Него охотится. Я не думаю о собственной жизни, о том, что меня «заденут». Я закрываю Его собой, ибо без Него мне не жить. Жизнь станет мукой, обузой, никчёмным существованием...
Не сговариваясь, мы устремляемся на второй этаж по широкой, устланной роскошным узорчатым ковром лестнице. Наши преследователи скоро последуют за нами. Что же нам делать?
- Что же делать? - спрашиваю я с тихим отчаянием. - Что теперь будет? Что с тобой будет?!!
- А ничего не будет, - с улыбкой отвечает Он. - Меня им не достать. А ты им не нужна, тебя не тронут. Им нужен я.
- А ты? Куда же - ты?
- Ну... Ещё не знаю, не решил. Свет велик. А Тьма беспредельна. Улечу.
- А куда ты... улетишь? (Я, конечно же, имею в виду самолёт. О, как же я ошибаюсь! Самолёта не будет. Я даже не смогу проводить Его в аэропорт...)
- Да куда угодно! Думаю, в Париж. А потом в Берн. Надо уладить кое-какие дела.
- В Париж, - эхом повторяю я. Он что-то говорит мне, рассказывая о Париже и о своих планах, и я с ужасом понимаю, что меня в его планах - нет. А как же я? Задать этот вопрос не позволяет гордость - моя проклятая врождённая гордость! Но ведь Он понимает меня без слов. Почему же Он молчит?
Я не выдерживаю этого затянувшегося молчания и спрашиваю (хотя уже знаю, каким будет ответ):
- Ты не возьмёшь меня с собой?
- Нет. Я уйду один. С тобой это будет труднее. Но ты ведь знаешь, что я люблю и всегда буду любить тебя. А взять тебя с собой не могу... Просто не могу...
Я вдруг с ужасом обнаруживаю, что мне уже не семнадцать, и не двадцать. Ко мне вернулись мои сорок восемь, моё - настоящее. А Он остался двадцатилетним. И я его, кажется, больше никогда не увижу. Но никогда не перестану любить...
-Беги, беги скорее . - бормочу сквозь набегающие слёзы и чувствую, как уходит от меня светлое и пьянящее ощущение - молодости, радости, пружинистой упругой силы, требующей немедленного выхода, выплеска, движения... Я стала кем была - сорокавосьмилетней женщиной, и гожусь Ему разве что в матери, или в тётушки, и никак не могу быть подружкой и уж тем более - возлюбленной.
Я словно просыпаюсь - во сне - и понимаю, что это КОНЕЦ. В последний раз смотрю в Его прекрасное лицо.
- Ну, прощай. До встречи! - говорит Он и исчезает, растворяется - в золотом сиянье люстр, в ослепительном Свете (который я выбрала... Или ещё не выбрала?) - До встречи, - говорит Он, и понимаю, что это только слова, что встречи не будет. Зачем я Ему - такая?
И через мгновенье - Его уже нет. Я одна. Ко мне вдруг приходит чувство пробуждения, узнавания себя - как всегда бывает по утрам, когда мыслями ты ещё во сне, но разумом понимаешь, что всё происходящее, всё случившееся с тобой - не настоящее. Это лишь сон. Иллюзия. Игра Света и Тьмы.
Но при этом я сплю, и сон продолжается.
Я с ужасом понимаю, что моя молодость, возвращённая Им на эту ночь, (подаренная мне Им, ведь Он может всё!), давно прошла, что мне сорок восемь лет, и я стою, судорожно стискивая побелевшими от напряжения пальцами мраморные перила - словно боясь, что они тоже исчезнут.
Но перила - остаются. И лестница, и ковёр. Всё вокруг меня осталось неизменным: статуи, гобелены, хрустальные люстры, бронзовые рамы картин... Бесчисленные лабиринты залов, переходы, повороты, зеркала, красиво изогнутые лестничные марши... Только Его больше нет рядом.
Горло перехватывает тугой спазм, я с трудом могу дышать, с трудом сдерживаю рыдания: Его больше нет, Его со мной нет... И слышу сзади:
- Да где же он? Куда он делся? И спутница его тоже исчезла. Вот незадача! Уйти они не могли, все выходы перекрыты.
Я улавливаю в этих словах какую-то неточность... Да, вот! - «Его спутницы тоже не видно». Но они только что прошли рядом со мной, вежливо меня обойдя. И не заметили. Не узнали! Что же случилось со мной? Может, я стала невидимкой? Ах, да... Мне ведь уже не восемнадцать. Я постарела на тридцать лет, и теперь меня никому из них не узнать.
Кто-то назвал нас красивой парой. А сейчас? Что он сказал бы - сейчас?
Я постарела на тридцать лет, а Он остался молодым, и между нами ничего уже не может быть, но... я люблю его! Господи, как же сильно я его люблю! Слёзы неудержимо бегут по моим щекам, капают на мраморные перила. Но перила снежно холодны, и слезам не растопить этот лёд. Перила так же безразлично холодны, как холодно Он оставил меня.
Он, наверное, уже во Франции. Ему ведь не нужно лететь самолётом, Он просто исчезает здесь и появляется - там. Он всесилен, он может всё. Тогда почему Он забрал назад свой подарок - молодость? Ведь я ещё не сделала свой выбор. Или уже сделала, выбрав - Свет?