Кришна вернулся в Двараку, а Пандавы отправились дальше на север, через дикие дебри и пустыни. Долго длилось их путешествие, и многие тяготы пришлось им вынести за это время. Однажды на глухой лесной тропе Драупади, изнуренная и страдающая от голода и жажды, опустилась на землю и отказалась идти дальше. Меж тем на лес надвигалась буря, и нигде поблизости не видно было следов человеческого жилья, где могли бы укрыться путники. Тогда Бхимасена вспомнил о сыне своем, лесном великане Гхатоткаче, рожденном людоедкой Хидимбой, который обитал в этих краях. И едва он подумал о нем, Гхатоткача появился из-за деревьев; и, подойдя к обессилевшей Драупади, он бережно поднял ее с земли и посадил себе на спину; Гхатоткача кликнул — и вмиг появились еще пятеро могучих ракшасов устрашающего вида. Пандавы сели на них верхом, и они помчались по лесу с необыкновенной быстротой; Гхатоткача летел впереди, неся царевну панчалов. И прежде чем догнала их буря, они очутились далеко от того леса, на берегу Ганга, у отшельнической обители, расположенной под сенью огромного дерева бадари.
Здесь остановились они на несколько дней, а потом Пандавы, распрощавшись с Гхатоткачей и его друзьями-ракшасами, отправились дальше, в предгорья Гималаев. И много приключений случилось с ними по дороге, пришлось им сражаться неоднократно со злыми ракшасами и с якшами — горными духами, стерегущими сокровища бога богатства Куберы, и с другими демонами и чудовищами, но из всех испытаний выходили они благополучно, одерживая победы, хранимые мудрой осмотрительностью Юдхиштхиры, богатырской мощью Бхимасены, воинским искусством Арджуны и отвагой и удалью младших близнецов.
Достигнув божественной горы Кайласы, обители Шивы, Пандавы с Драупади провели там некоторое время, а потом опять вернулись в лес Камьяка, где провели они первые годы изгнания. Сюда пришла к ним весть о том, что великий воитель Карна предпринял поход в соседние страны и, как некогда Пандавы, над всеми царями одержал победы. И все покоренные им земли отдал во власть Дурьодхане. И снова посетил Пандавов в изгнании Кришна и снова убеждал их, что война с Кауравами неизбежна. «Уже сейчас нужно готовиться к войне, — говорил он Юдхиштхире, — уже сейчас нужно искать себе союзников». Но Юдхиштхира оставался тверд в своем решении и до истечения тринадцатилетнего срока изгнания отказывался и помыслить о нарушении мира.
Наступил двенадцатый год жизни Пандавов в лесах. Однажды все пятеро они ушли на охоту, и Драупади осталась одна в хижине, в которой они тогда поселились. Случилось так, что как раз в это время проезжал по лесу Камьяка Джаядратха, могучий царь Синда, со своею охотой. Некогда он был в числе царей, явившихся в столицу панчалов искать руки прекрасной дочери Драупади и потерпевших неудачу; и вот он опять увидел ее, но уже не среди роскоши царского двора, а на пороге убогой хижины, затерянной в глубине лесной чащи. Но она была все так же прекрасна, и былая страсть снова проснулась в сердце Джаядратхи. И он обратился к Драупади со словами любви; когда же добродетельная супруга Пандавов с негодованием его отвергла, царь, одолеваемый желанием, похитил ее силой и помчал на своей колеснице в свои владения, на далекий запад.
Пандавы, вернувшись в хижину и не найдя Драупади, пустились по следам похитителя. Они нагнали его вскоре в безлюдной лесной местности, и здесь произошел бой между Пандавами и Джаядратхой и сопровождавшим его отрядом. Бхимасена рассеял воинов Джаядратхи, Арджуна же в единоборстве легко одолел царя Синда и взял его в плен, освободив Драупади. «Убей его, Арджуна, — вскричал Бхимасена, — убей нечестивца, оскорбителя дома Пандавов! Если ты не сделаешь этого, я сделаю это сам». Но Арджуна не захотел убивать пленного, а Юдхиштхира остановил Бхимасену; Джаядратха был зятем царя Дхритараштры, мужем его единственной дочери Духшали, и свойственника Пандавы убивать не стали, а отпустили с миром.
Но сильно опечалились Пандавы, мысля о нанесенном оскорблении, и особенно Юдхиштхира, который почитал себя главным виновником всех бедствий, постигших братьев его и супругу. И все же не решался он выступить против Кауравов с оружием в руках; больше всего страшил его Карна, грозный воитель. Юдхиштхира знал, что никому из Пандавов, и даже Арджуне, не одолеть Карну в открытом бою.
Знал об этом и громовержец Индра, небесный отец Арджуны, продолжавший покровительствовать Пандавам даже после того, как сын его выступил против него на стороне бога огня при сожжении леса Кхандава. Зная также, что бой Карны с Арджуной неизбежен в грядущие дни, и тревожась за сына, Индра решил помочь ему. Карна был неуязвим в бою, ибо милостью отца своего, бога солнца, он родился с панцирем на теле, непробиваемым для любого оружия. Индра вознамерился лишить его этой защиты. Он обернулся странствующим отшельником и явился однажды к Карне, царю Анги, когда тот отдыхал после ратных подвигов, свершенных им ради возвышения Дурьодханы. Индра в облике смиренного брахмана обратился к царственному воину с просьбой о милости, и Карна ответствовал ему благосклонно: «Выбирай дар, о благочестивый странник, я обещаю исполнить любое твое желание». Тогда Индра попросил у него панцирь, облекавший с рождения его тело. И, не говоря ни слова, благородный Карна недрогнувшей рукою срезал тот панцирь со своего тела. Царь богов, пораженный праведным деянием властителя Анги, открылся ему, истекавшему кровью. И чтобы вознаградить его за потерю панциря, справедливый Индра даровал ему чудесное оружие — дротик, сражающий без промаха любого врага, человека, или бога, или демона. «Но помни, — сказал царь богов на прощание Карне, — только один раз можешь ты применить этот дротик в битве, потом он потеряет свою силу».
А Пандавов, доживавших свой двенадцатилетний срок в лесах, постигло между тем еще одно испытание.
Однажды они сидели все пятеро на лесной поляне у костра. Старый отшельник, сопровождавший братьев в их скитаниях, готовился совершить свое ежедневное жертвоприношение огню. Вдруг из чащи выскочил олень и кинулся прямо на отшельника. На бегу олень подхватил жертвенную мутовку, лежавшую у костра, и скрылся за деревьями. Старец в отчаянии стал умолять Пандавов поймать оленя и вернуть похищенную мутовку.
Братья схватили свои луки и дротики и пустились в погоню. Они уже настигли оленя, но внезапно он пропал из виду у них на глазах, и Пандавы остановились как вкопанные, удивляясь его непонятному исчезновению. Разочарованные и огорченные, они уселись в тени старого баньяна, изнемогая от усталости и жажды. Юдхиштхира велел Накуле взобраться на дерево и посмотреть, нет ли в окрестностях реки или озера, где можно было бы взять воду для питья.
Накула залез на дерево, огляделся и увидел невдалеке красивое озеро со стаями журавлей на берегах. Спустившись, он пошел туда за водой для себя и братьев.
Подойдя к воде, Накула хотел было уже напиться, как вдруг услышал голос, раздававшийся откуда-то сверху, хотя никого нигде пе было видно: «Не торопись, дитя. Это прекрасное озеро принадлежит мне. Ответь сначала на мой вопрос, а затем пей вволю и возьми воды для своих братьев». Но измученный жаждой Накула не послушался. Он напился воды из озера — и тут же упал мертвый.
Братья устали ждать Накулу, и Юдхиштхира послал Сахадеву поторопить его. Сахадева пришел к озеру и увидел лежавшего на берегу мертвого брата.
Подавленный горем, умирая от жажды, Сахадева наклонился к воде, чтобы напиться, и услышал раздавшийся с небес голос: «Не торопись, дитя. Это озеро принадлежит мне. Ответь сначала на мой вопрос, а тогда уже пей и бери воды, сколько унесешь». Но Сахадева очень хотел пить, он не внял этим словам, утолил жажду и тотчас же упал мертвый рядом с братом.