Несколько раз плавали мы с ним по Сырдарье в легких лодках, и его рассказы о реке, о повадках зверей и птиц, об истории края запали мне в душу.
Две страсти мирно уживались в этом интересном человеке: горячая увлеченность своей работой — виноградарством — и любовь к природе родного края, к путешествиям по его просторам.
В школе на уроках, из книг и учебников, от старших ты, юный читатель, узнаешь о нашей великой стране. Но для каждого из нас слово «родина» — это еще родной край, отчий дом. Чем больше узнаем мы о родном крае, маленьком уголке необъятной Советской страны, тем сильнее любим мы наш общий дом — родину, больше дорожим ею.
СКАЗАНИЕ О ВЕРНОМ ДРУГЕ
В раннем неолите человек, по-видимому, переходит к оседлому образу жизни.
…Вполне вероятно, что какая-то женщина, а то и маленькая девочка, играя в «дочки-матери», подобрала осиротевшего щенка (имеется в виду дикий щенок. — Д. Х.) и вырастила его в своем доме.
Часть первая
ВТОРЖЕНИЕ ПРИШЕЛЬЦЕВ
ПРИШЕЛЬЦЫ В СОЛНЕЧНОЙ ДОЛИНЕ
Тени упали на степь.
Заходящее солнце веером раскинуло по небу оранжевые лучи-перья.
Черными стражами, непреодолимой бесконечной цепью высились горы с южной стороны, за которыми, по преданию, лежала благодатная Страна Предков.
Когда, почему племя покинуло родные места, никто не знал, и только в памяти стариков сохранился самый важный завет — найти дорогу в родную страну: там жаркое солнце, там много сладких плодов и хорошая охота.
И они шли, шли. Но нет, не преодолеть им снежных гор, не найти заветного пути, которым, должно быть, много солнц назад их племя покидало насиженные места.
Тогда решено было обогнуть горы, и много лун тащилось племя к закату вдоль нескончаемой горной цепи. И вот на пути встала новая преграда — бурливая река.
В растерянности остановились люди: не перебраться им через широкую коварную реку. Они глядели на полосу черных камышей и красную, в отблесках зари, воду, на темно-синий грозный сумрак на краю неба.
Походный порядок нарушился: всем хотелось взглянуть на реку, новое препятствие на пути к цели.
Туча желтой лёссовой пыли, поднятая множеством ног, медленно рассеивалась.
Суровый вождь с прищуром глядел с высоты носилок вперед, вдаль и молчал.
О чем он думал?
Издалека шли они. Не раз останавливались переждать зимние холода и трогались по весне дальше, оставив многих соплеменников, кто не выдержал голода, холода и болезней, под завалом камней, в узких каменных пещерах.
Многие погибли в пути от укусов змей, от когтей хищников.
И вот теперь не было им дороги дальше.
А позади широко раскинулась бескрайняя долина, Солнечная долина — желтая ковыльная степь с островами и островками лесов и кустарников.
Что решит вождь?
Гордый Лунь, казалось, дремал. На самом же деле он думал нелегкую думу — как поступить теперь.
Люди измотаны, ноги изранены, и некогда лечить их целебными травами. Козьи шкуры поистерлись, не греют, а скоро, ох, скоро наступят холода. На лицах под слоем пыли выражение смертельной усталости и тупого безразличия, и это страшнее всего?
Мало охотников осталось, и, значит, нельзя больше рисковать ни одним из них, иначе племя обречено на голодное вымирание. Хорошо еще, подросли мальчишки — Лан, Зор, Кун, Зурр, Дан… Всех даже не вспомнишь.
Самому вождю пора подумать о покое. Недалек день, когда призовут его предки: не осталось сил жить.
Он заговорил, не открывая глаз, тихим хриплым голосом:
— Орел, Желтый Клык, Коготь и Мудрый Аун пусть ищут место для зимнего жилища… Черный Ворон на Большом Огне пусть воскурит душистые травы, чтобы отогнать злых дивов.
С опаской оглядываясь на камышовые заросли, на густой кустарник, что курчавился неподалеку, женщины собирали хворост для костра в редкой рощице боярышника и заодно кормились неспелыми, но уже чуть сладковатыми плодами.
У шумливого ручья с чистой студеной водой старая Уруна нащипала душистых трав для Большого Огня.
Глухая женщина, хранительница огня, с головой укутанная в потертую шкуру, бережно поднесла факел к кучке хвороста, беспрерывно лопоча землистыми губами что-то неразборчиво-ласковое.
Костер поднялся выше голов людей, когда Черный Ворон бросил в пламя сноп душистых трав. Клубы белого дыма столбом встали в неподвижном воздухе.