Нет, они не защищены. Они не могут спать спокойно.
Этот зверь легко раскидает завалы из камней.
А если он придет, когда Муна в жилище одна! От такой мысли Лану стало не по себе, хотя и они с Зурром не в силах справиться со свирепым зверем, разве только смогут отогнать огнем.
Надо что-то делать. Надо искать надежное жилище.
ДИВЫ НОЧИ ЗАБАВЛЯЮТСЯ
Зима пришла и сюда, в долину ореховых и арчово-яблоневых рощ. Обильным снегом занесло облепиховые и барбарисовые ягодники, ярко-зеленые до последних дней склоны предгорий. Резче обозначилась речка на ослепительном белом снегу, украсилась звонкими ледовыми заберегами.
Исчезли звонкоголосые птицы, лишь беспечные синицы снуют в кустах да весело перестукиваются пестрые деловитые дятлы.
Тихо стало в долине, пусто. Высоко в горы ушли кабаны, косули, олени, козы и горные бараны. Даже мыши и крысы редко стали оставлять на снегу цепочки своих следов.
Худо стало ребятам, голодно, холодно.
Дважды соба приносил им добычу — зайцев. Зурр и Лан отыскали нору дикобраза и убили его. Другой раз Зурру посчастливилось подстрелить горную курочку. Некоторое время еще ребята кормились бояркой и кислыми яблоками, но вскоре не стало и этого: часть птицы расклевали, часть погубили морозы.
Муна раскапывала снег и рвала кислую траву и съедобные листья, выдергивала из влажной, не успевшей еще промерзнуть земли, безвкусные волокнистые коренья.
Далеко уходить от огня боялись: несколько раз поблизости появлялся медведь. Огонь — единственная защита от этого свирепого, коварного зверя, их главного врага.
Издали, с высокого камня, проследил Лан черную цепочку медвежьих следов от распадка к речке, к их речке. Совсем близко подходил зверь к жилищу людей, воду пил, глядел, наверно, на огонь. Ближе подойти не решился или сыт был, а настанет голод — решится. Накануне волк уходил на охоту, а то почуял бы врага.
Только Муна не знала об угрожающей им опасности. Каждый вечер возилась со шкурой косули: острой палочкой протыкала дырочки в лоскутках и соединяла их тонкими жилками.
Однажды поутру Лан сказал:
— Гляди, Муна, много пищи есть для огня, корми огонь, не уходи из жилища: большой зверь бродит близко… — Сурово отвернулся, не желая видеть испуганного лица девочки. — Я, Зурр и соба пойдем искать нору для зимнего жилья, а то пропадем.
Не один, не два дня искали они подходящую пещеру, но не нашли.
Как-то Лан спросил Зурра:
— Нору медведя найдешь?
— Вуа! — испугался Зурр. — Он убьет нас.
— Может, он ушел оттуда?
— Нет. Там его логово.
— Возьмем огонь. Близко не пойдем, издали посмотрим.
К логову медведя шли не по дну распадка, а верхами. Идти было трудно. Приходилось то взбираться по заснеженным склонам, то съезжать с них. В седловинах особенно туго приходилось волку, слишком глубок для него был снег. Шерсть его намокла, на брюхе и лапах намерзли ледышки.
По дну распадка, вдоль ручья идти было бы легче, зато медведь мог подкараулить их и столкнуть сверху каменную глыбу. Они теперь знали его повадки.
Наконец вышли к вершине высокой замшелой с боков скалы на краю медвежьего дола.
— Во, — указал Зурр на черное отверстие на противоположной стороне каменного уступа.
Отсюда хорошо была видна рощица из громадных орешин, в беспорядке раскиданные обвалом обломки скал, ручей, змеей извивающийся между ними. Только отверстие в темном уступе Лан разглядел не сразу.
По извилистому коридору из скальных обломков чуть приметно вился припорошенный след к норе — видно, хозяин давно не выходил из логова.
Да там ли он? Может, давно ушел в горы вслед за добычей? Может, пуста теплая, сухая нора?
Лан долго глядел вниз, что-то мучительно соображая.
На обратном пути он вдруг останавливался, задумчиво, с сомнением покачивал головой и шел дальше.
— Глаза мне говорят, — сказал Лан Зурру, — медведь спит в норе. Можно взять сурков из его запаса. Там, в земле, их много зарыто.
Зурр промолчал.
— Пойдем, как встанет солнце, — продолжал Лан.
В жилище вернулись в сумерки, усталые и голодные.
Молча грелись у огня. Даже волк прилег недалеко от костра, промок и промерз, видно.
Было уже совсем темно, когда зверь вдруг вскочил на ноги. Глядя на него, забеспокоились и ребята. Никогда не видели они своего волка таким напуганным и робким.