Их строй растягивался, вдавливаясь в Белую. Когда сразу трое дворян упало, вскочил в строй сотник Данило Шокуров и, помахивая над головой бревном, стал крушить врага за троих. Медленно, шаг за шагом, подавались назад люди Волконского. Их становилось все меньше, а строй все длиннее. И уже некем стало заменять павших. Раз за разом отбрасывал наседавших драгун Волконский, державший в каждой руке по палашу. Еще раз наперли драгуны всей массой, разбросали на стороны дворянскую цепочку и прорвались в Белую.
СКАЗ О ЖЕСТОКИХ ПРИСТУПАХ К БЕЛОЙ ПОЛКОВ ГЕТМАНА РАДЗИВИЛЛА
Тем временем, когда были взорваны Смоленские ворота и шел на проломе смертный бой, взошел на бастион против бывших Велижских ворот гетман Христоф Радзивилл и велел поднять там свое знамя. Стены и башни перед бастионом были совершенно разбиты. На месте их был насыпан земляной вал, а по верху его, в траншее, сидели, бельские служилые люди Елизария Балакирева и казаки Абрама Баранцева. Они уже трижды сбивали лезущую на вал шляхту дружными залпами. С правой руки их прикрывали последние оставшиеся стрельцы Ивана Павлова, засевшие в полуразбитой Псковской башне у реки, больше чем на половину засыпанной землей. Потеряв немало людей, гетман велел прекратить атаки на эту башню и непрерывно глушить ее защитников тяжелыми ядрами, чтобы они не могли помочь своим на валу.
Радзивилл влез на самую большую пушку высокого бастиона и, выставившись над бруствером, объяснял молодым шляхтичам тактику неприятеля, тыча в Белую драгоценной гетманской булавой.
— Вы видите, господа, что московиты трижды остановили штурм превосходящих сил меткой, а главное частой стрельбой. Они палят, как вы могли заметить, исключительно по первым рядам атакующей шляхты, где собираются наиболее храбрые рыцари. Как только те падают и менее отважные остаются впереди, атака кончается, даже если до верха вала остается всего несколько шагов.
Тут Радзивилл обвел булавой насыпь и ров, покрытые двумя или тремя сотнями убитых и раненых. Некоторые из его свиты тоже осмелились высунуться из бастиона.
— Московиты, — говорил гетман, — плохо держатся в поле, но весьма хладнокровно действуют в осаде, что характерно и для казаков. У наступающих солдат или других регулярных ратников они выбивали бы командиров. Какой-нибудь немецкий сержант, стой он на моем месте, не прожил бы и минуты. Но у осажденных нет времени развлекаться стрельбой в гетмана. Они видят, что пока я здесь стою, орудия молчат.
В это время пуля сорвала у Радзивилла перо со шлема. Он спрыгнул с пушки и продолжил лекцию:
— Плотность огня этих московитов достигается просто. Стрелки имеют по пять-шесть мушкетов, которые заряжают позади своей позиции в то время, когда наши орудия перепахивают гребень вала. В траншее, очевидно, остаются одни дозорные. Сейчас мы вытащим их всех под огонь!
Гетман махнул булавой. Барабаны ударили штурм, и шляхта тремя линиями двинулась в атаку. Одновременно заревели пушки, посылая в русскую траншею пудовые ядра с расстояния пистолетного выстрела. Второй залп Радзивилл приказал дать картечью. Полковник пан Шлеповронский закричал, что пули могут задеть его людей в первой линии.
— Ничего, — говорит Радзивилл, — главное, чтобы они задели московитов! — Он не успел договорить, как с бруствера бастиона полетела земля, стволы королевских орудий зазвенели, стоявшего рядом с гетманом пушкаря, высунувшегося в амбразуру, разорвало пополам. Русские выкатили свои легкие пушки на гребень вала и успели дать несколько выстрелов, пока их не изрешетили пули и картечь.
Высунуться из бастиона гетман уже не мог, но ему доложили, что рота пана Михнеевича сбита, а добровольцы из рот папа Воленовского и пана Рабая подходят к гребню вала.
В этот момент на валу закричали «ура!» и бельские люди, поскакав из траншеи, бросились вниз на врага с саблями и бердышами. Они смяли шляхту и все вместе скатились вниз, в ров. Там, среди кучи мертвых тел, беляне рубились с рыцарями личного Радзивиллова воинства, один против пяти и шести шляхтичей, пока не полегли все до единого.
Узнал об этом гетман, смело взошел на бруствер бастиона и приказал подниматься на вал добровольцам из рот пана Ертмана и пана Сарлы. Шляхта побежала на вал вновь, и стреляли в нее лишь несколько оставшихся в траншее тяжелораненых.
СКАЗ О ТОМ, КАК С ТРЕТЬЕЙ СТОРОНЫ ШЛИ НА БЕЛУЮ ГОЛУБЫЕ ДРАГУНЫ КОРОЛЕВИЧА КАЗИМЕРА
Пока шли все эти бои, королевич Казимер не терял времени. Против разгромленных в кучу праха Безымянной башни и стены от неё к полузакопанной в землю башне Тайнинской поставил ой свой полк ротмистра Гевеля. Это были драгуны в голубых мундирах и светлых касках — опытные воины, не боявшиеся никакой работы. Еще с утра начала рыть землю на бельском валу рота поручика Индрика-немчина, кладя апроши наискось с гребня вала в ров.
Скоро, гоня землю перед собой, возвели они во рву редан[38] передним углом к земляному валу, что вырос на месте бельских стен. Кое-кто из них звякнул о землю каской, поймав стрелецкую пулю, но и стрельцы получали свое, ибо треть роты Индрика сидела на валу с карабинами, отвечая на одну пулю десятками.
Перед тем как взорвало Смоленские ворота, люди Индрика отступили. Вскоре их место заняли роты поручиков пана Гринина и пана Шмуленга, посадившие стрелков на валу, в редане и где только можно, чтобы под прикрытием их огня и полевых пушек прорыть апроши к последнему бельскому валу. Ловко бросая землю перед собой и на сторону, откуда палили стрельцы, драгуны зигзагом повели апроши прямо на вал, решив, ни одного своего человека даром под пулю не подставлять. Они проваливались временами в вырытые стрельцами лазы, получали пулю в живот, но неуклонно двигались к вершине вала, с которого должен был открыться им вид на беззащитную крепость.
Слыша бодрые крики красных драгун и не желая, чтобы его опередили, королевич Казимер приказал артиллерии усилить огонь по гребню, поручику Гринину вывести своих людей в передовые апроши, накопиться в редане и взять последние метры до русской траншеи внезапным натиском. Знамя королевича Казимера развернулось и поплыло над апрошами сначала вниз, в ров, а затем вверх, на бельский вал.
— Пришло наше время! — закричал стрельцам Семен Яковлев и первым прыгнул в лаз с фитилем от мушкетного замка. Мигом запалили стрельцы пороховые дорожки к бочонкам и мешочкам пороха в своих катакомбах. Как земляные черви после дождя, вывинчивались они, облепленные грязью, из отверстий на внутренней стороне и на гребне вала, когда загрохотали вразнобой со стороны неприятеля взрывы, полетела земля и бревна и целые пласты глины обрушились в ров, заваливая апроши и редан, погребая под многопудовой шубой королевичевых драгун. В одном месте весь вал обвалился, засосав в провал пушку и стрельцов.
— Отбо-ой? — прокричал королевич и заспешил отвести свой полк в лагерь.
СКАЗ О ТОМ, КАК КРАСНЫЕ ДРАГУНЫ И ИНЫЕ НЕПРИЯТЕЛИ УДАЛИЛИСЬ ИЗ БЕЛОЙ СО СРАМОМ
От множества взрывов на валу и сотрясения земли очнулся князь Федор Федорович Волконский и увидел, что сидит, прислонившись к бревнам, в стороне от пролома, почуял, что шлема на нем нет, а на голову и за шиворот под латы льется вода. Склонилась над ним Наталия Митрофановна, омывает рану и перевязывает платком, охает тихонько и ложится, а у самой на спине от карабинной пули плывет пятно кровавое.
— Живи, Феденька, — услыхал князь шепоток. — Возьми себе невесту непростую, самую наилучшую…
И отлетела чистая душа.
Оглянулся воевода — вся Белая в красных мундирах, бегут по землянкам, скачут над окопами, хохочут и в небо палят, орут «Виват, король Владислав!», тычут шпагами в распростертое мертвое тело Данилы Шокурова, а прижатые к стенам по сторонам пролома дворяне из последних сил рубятся. Сжал Волконский лежащий у руки тяжелый палаш, опершись на него, встал на ноги, снес голову набежавшему драгуну, разрубил другого до пояса, закричал неистовым голосом: «Афанасий!!!»
38
Редан — открытое полевое укрепление из двух земляных или иных парапетов, сведенных под углом по направлению к неприятелю и прикрытых рвом.