— Ведь у него хватит наглости нас преследовать!
Утром 8 мая 1634 года совершилось невиданное дело. Услыхали в Белой, как ударили в королевских станах в литавры и затрубили в трубы, послышался топот коней и великий шум.
Велел воевода князь Федор Федорович Волконский всем вооружиться, стать мужественно на валы и вынести вперед знамена. Молча смотрели бельские люди, как потянулась к Вяземской дороге огромная армия и пошла прочь. Восемь недель и три дня стоял король Владислав под Белой, но крепости так и не взял, свои знамена и множество пленных отдал, великое поношение принял. От топота многой королевской силы дрожала под Белой земля до вечера.
Князь Волконский хотел было послать людей в угон, но не смог. Напали на белян разные болезни, лихорадка и огневица, раны у многих пооткрывались. Сам воевода в лихорадке слег, трепало его двенадцать дней безостановочно, и караулы проверять носили его на руках. Даже Суханов прилег в землянке и проболел неделю. От лихорадки и ран князь Федор Федорович сильно ослабел, так что больше месяца не мог и за валы выйти. А осадные люди, кто на ногах держался, бродили вокруг Белой по изрытому выгону в удивлении своему подвигу.
СКАЗ О ТОМ, КАК КОРОЛЬ ВЛАДИСЛАВ УВЕРОВАЛ В СУДЬБУ
Владислав, король польский и великий князь литовский, да неудавшийся царь русский, стал тайно недалеко от речки Поляновки, на берегах которой съехались русские и польские великие и полномочные послы и комиссары. Пока те о мире договаривались, стал король по своей всегдашней злобе и лукавству придумывать новые козни на православный народ.
Первым делом послал в Крым узнать, нельзя ли с пользой для себя Мумаран-Гирея вновь на русские пределы напустить. Вторым делом отрядил трех полковников в Калугу с четырехтысячным войском, велев им еще раз русских прощупать. Долго ли, коротко ли ждал король, но переговоры все тянулись, пока не получил Владислав на оба своих замысла ответ.
Мая в семнадцатый день прилетели к королю, запалив коней, гонцы из Крыма. Сказали, что не очень стремятся крымчаки идти на Русь и Мумаран-Гирей в большой обиде на пограничных воевод. Не хочет с ними больше дела иметь, особенно с князем Волконским Федором Федоровичем[39]. Ничего не сказал на это король, только на своих приближенных тяжелым взглядом поглядел.
В тот же день, не приспело еще время обеду, приплелись в королевский стан вой израненные и оголодавшие, что от самой Калуги лесами брели, от людей кроясь. Рассказали, что не успели королевские полки до города дойти, налетел на них воевода князь Федор Федорович Волконский[40]. И была сеча люта, было все королевское войско мечом вырублено и конем вытоптано.
— Выбейте их прочь! — закричал Владислав. — Я и сам ведаю, что там было!
Все паны вскочили и забегали по светлице. Один Альбрехт Станислав Радзивилл, который не боялся ни бога, ни черта, сказал насмешливо:
— Ну, это уже фарс!
— Это судьба! — крикнул король и велел немедленно заключать с Москвой мир. В тот же день послы ударили по рукам, а король вскочил на коня и поехал домой, в Польшу.
Больше на Святой Руси его духу не было.
СКАЗ О ВЫДАЧЕ БЕЛОЙ ПОЛЬСКОМУ КОРОЛЮ И НАРУШЕНИИ КНЯЗЕМ ВОЛКОНСКИМ УКАЗА ЦАРСКОГО
После заключения Поляновского мира пришла в Белую грамота, что-де отрекся король Владислав на вечные времена Российского престола искать и домогаться, чтобы люди одной веры христианской, языка и народа славянского в дружбе и приязни вечно пребывали.
Постановили послы и подтвердили государи оставить границу такой, какой была она до войны, и крепость Белую на польскую сторону передать со всем бывшим в ней имуществом, крестьянами и горожанами по описи. А взамен Белой взять на русскую сторону город Серпейск.
Велено было стольнику и воеводе князю Федорову Федоровичу Волконскому в месячный срок приготовить хозяйство и людей к сдаче крепости королевскому коменданту, а самому с царскими служилыми людьми ехать к Москве.
Прочитал этот указ воевода и велел подьячему Якову Мелки-шеву убрать его с глаз долой. Вышел князь из землянки, собрал людей Суханова, крестьян и горожан, объявил им царское милостивое слово и велел собираться в Москву, потому что бояре Белую королю сдали.
— Ох, не сносить нам головы! — говорит воеводе Мелкишев, когда крестьяне разошлись. — Быть нам в великой опале!
— Полно причитать, — отвечает Федор Федорович. — Садись-ко, строчи. По указу царя и великого князя…
В подорожной Волконского говорилось, что идут к Москве мужики беляне и смоляне, государевы верные слуги, воины и проходцы. Они во многих поисках были, с неприятелем сражались насмерть, «языков» брали и осадную нужду терпели. Государь их за это пожаловал: велел быть к Москве с женами, детьми и всеми животами. И воеводам бы и всех чинов людям, помня их твердостоятельную службу, мужество, кровь и раны, пропускать без всякого задержания, подводы и корма давать и помогать во всем.
В подорожную вписаны были и горожан, оставшихся в живых имена всех сорока семи крестьян после боев:
Афанасий Фирсов сын Суханов
Андрей Григорьев
Сергей Алексеев
Антон Борисов
Федор Кондратьев
Киприан Яковлев
Григорий Михайлов
Иван Никитин
Денис Иванов
Данила Федоров
Обросим Дмитриев
Самсон Виденеев
Иван Борисов Большой
Анисим Федоров
Селиван Никитин
Семен Иванов другой
Алферий Петров
Тимофей Матвеев
Тарас Иванов
Максим Алексеев
Карпик Васильев
Иван Федоров сын Бехота
Иван Федоров
Иван Борисов Меньшой
Алферий Тимофеев
Иван Никифоров
Дмитрий Клементьев
Карпик Харлампьев
Климентий Елисеев
Иван Титов
Иван Федоров
Петр Яковлев
Семен Иванов
Дорофей Васильев
Яков Андреев
Лукьян Иванов
Трофим Богданов
Яков Кузьмин
Климентий Дмитриев
Григорий Никифоров
Иван Савельев
Петр Яковлев другой
Данила Максимов
Григорий Алексеев
Беляне посадские люди:
Петр Иванов сын Домотканов
Иван Лукьянов сын Крюков
Иван Федоров
С ними в Москву снаряжены были в путь воеводой сироты и вдовы. Ни одного русского человека не отдал Федор Федорович Волконский на польскую сторону. Так и велел подьячему в Москву отписать.
Как пришла его отписка к Москве, а бельские податные люди к Вязьме, сделался в Посольском и Разрядном приказах немалый переполох: как-де Волконский против царского указа смеет идти и мир, которого бояре с таким трудом добились, нарушает! Пошли бояре-приказные судьи и дьяки жаловаться на князя царю. Слушал государь Михаил Федорович воеводскую отписку и Волконскому велел отвечать:
— Что послал — то сделал добро! Будут впредь от воеводы люди идти или отпишет о чем — присылать ко мне тотчас.
Бельских и смоленских выходцев в благодарность за службу велел царь поверстать в вяземские поместные казаки, наградил землями, денежным и хлебным жалованьем. Афанасий Фирсович Суханов стал атаманом вяземских казаков и прославился во многих войнах[41]. Товарищи Суханова были среди казаков видными людьми. И в потомстве их было немало людей славных.
СКАЗ О ТОМ, КАК ВСТРЕЧАЛИ ПОБЕДИТЕЛЕЙ
В ЦАРСТВУЮЩЕМ ВЕЛИКОМ ГРАДЕ МОСКВЕ
Летом 1634 года Москва встречала твердостоятельного бельского воеводу и его ратников. В трех верстах от столицы была встреча дворянской конницей, говорили воеводе государево милостивое слово и о здоровье спрашивали. Другие конные полки встречали Волконского за две и за одну версту от городских ворот. У стен Москвы разрядный дьяк Иван Афанасьевич Гавренев поздравил князя Федора чином окольничего[42], а ратным людям сказана была государева милость.
41
В его честь была названа усадьба Волконских. Дружба Федора Федоровича и Афанасия Фирсовича продолжалась всю жизнь.