Кушал старец ситный хлеб и чай с сахаром. И всех чаем угощал, сам его заваривал, сам и разливал. Сначала большие напьются, а потом и детей напоит. Буханки общественные он не ел, ему пекла хлеб вдовушка Борисовская Ирина Кучина, он ее печиво ел, но очень мало. Мясо и яички мы никогда у него на столе не видели. Ел печеную мелкую картошку. Рыбу тоже никогда не ел. Очень редко у Юли сварят постного супца, принесут ему, он ложку-две хлебнет и велит унести. Одно знал: перекрестит пищу и пьет чай с хлебом. Какую надо иметь великую силу воли, чтобы все время отказываться от пищи и быть голодным. Но он этого не чувствовал, потому что в нем действовал Святой Дух.
Однажды он шел из Соловцовской церкви домой. Темно, поздно, кто-то его столкнул в крутой овраг (есть там плотина, а рядом очень глубокий овраг). Он, бедняжка, лазил там всю ночь и не нашел места вылезти. Вынесли его уже утром, принесли домой чуть живого, измученного, в синяках и окровавленного, а может быть, и избитого. Дома спрашивают:
– Кто тебя, батюшка, затолкал туда? Не побили ли они тебя?
– Бог с ними, Бог с ними, Бог с ними…
Так ничего и не добились от него. Одно ясно, что чье-то участие здесь было, не сам он туда упал. Иначе он не говорил бы так: «Бог с ними», прощая своих врагов, обидчиков, а возможно, и убийц. Может быть, они хотели, чтобы он умер. В великом посте и молитве изнурял себя старец, ходил еле-еле ноги передвигал. Ноги были не больные и не парализованные. Просто он очень ослаб от чрезмерных постов, поэтому в нем и говорил Святой Дух. Бывало, скажем:
– Батюшка, ты что скажешь, то обязательно сбудется.
– Это не я-а-а-а! – тянул смиренно старчик. – Это Дух Святой! Я часто сам удивляюсь тому, что я говорю…
И скотину он лечил молитвами. У папаши скотины было много, как заболеет какая-нибудь, он поедет за Иваном Васильевичем, за отцом диаконом. Отец Иоанн помолится дома или приедет к нам на двор, и скотина вся выздоровеет. Хоть бы издыхала, все равно поднимется.
Попал Иван лет 14-ти в Кочетовку Каменского района, где жил блаженный старец Иоанн Кочетовский – блаженный Ванюшка. Подошел этот старец к юноше Ивану Васильевичу, положил свою руку ему на плечо и, улыбаясь своими грязными нечесанными усами и «заржавленными зубами», протянул: «Ты будешь выше меня. К тебе будет слетаться народ, как птицы с небес».
Из-под фундамента церкви, которая стояла в деревне Кочетовка, выросла береза выше церкви: кудрявая, сильная, толстая, зеленая. Блаженный Иоанн сказал народу: «Когда эта береза начнет сохнуть, то знайте, осталось немного до кончины света, а когда она высохнет, знайте, приход Господа Судии при дверях». Блаженный старчик умер. Ивану Васильевичу было уже много лет. Недавно береза начала сохнуть, а теперь уже вся засохла. Храм разрушен, и в Кочетовке появились сектанты…
Каждый Покров на престол ездили в Скрипцино к Тараканову Ивану Васильевичу и к Лихтеровой барыне – это была благодетельница, которая содержала церковь. Папаша отвезет нашего батюшку домой (на поезде старец Иван никогда не ездил, только на лошади). Последнее время нанял татарина, который возил его в Соловцовскую церковь. Батюшка наш часто притчами говорил. Придем на станцию, а он наказывает молодым:
– Пусть Прасковья Александровна сделает мне кулич и пасху к Пасхе.
Я сделала, но куда понесу? Вода везде непроходная. Муж сестры отвез верхом кулич и пасху. А после Пасхи нас раскулачили. Это была притча – последнюю Пасху испечь от своей коровушки.
– Пусть все берут, не тужите, отдавайте. – И подает кусок масла. – Возьми, возьми…
И после этого масла мы жили с маслом так, что его у нас было не в проед. Дочь работала на маслозаводе и таскала нам масла неограниченное количество.
Внешним видом батюшка часто менялся на глазах людей: то сделается молодым, то старым, то похож на себя, сияющий, великий, великолепный. Около него на лежанке часто свет небесный сиял – это видели многие. Подвиги свои он старался скрыть, для этого часто уходил в лес на несколько дней, и не знали, где его найти. И в лесу нигде не попадался. Оттуда вернется радостный, сияющий, несколько дней не евши, а дома попьет чайку, ситного хлеба укусит, пососет-пососет, высосет, а остаток птичкам отдаст. Иногда стоит – вытянется высокий, стройный, иногда согнется вдвое, станет немощным старикашкой. Смирение у него было великое. Какие-то озорники в лесу на него напали, привязали веревкой к дереву и ушли… Несколько дней голодный старчик висел молча. Морозов Иван его нашел, отвязал, привез и на руках занес домой, как младенца. Спрашиваю его:
– Кто тебя, кто так озоровал?
– Бог с ними. Бог с ними. Бог с ними, – смиренным тихим голосом говорил старец, прощая своих обидчиков. Старец говорил тихо, ответы давал коротко, благословение свое давал кратко одним-двумя-тремя словами, никогда не разъясняя. После его слов люди сами все познавали.