Старик безучастно посмотрел, как Бейн тащит свою упирающуюся, цепляющуюся за землю жертву в царство вечных мук. Однако у самого края колдун остановился, причем без каких-либо действий с его стороны. Темная царица с силой потянула его, подергала за ноги. Не отпуская одну из лодыжек колдуна, она приподнялась над разломом и увидела нить жизни, натянутую, как струна. Бейн дернула ее когтистым пальцем. Нить отозвалась вибрирующим звуком.
— Ну, чего стоишь, как баран? — взвизгнула Бейн, злобно уставившись на смерть.
— О, прошу прощения, — легко поклонился Старик. Он перехватил посох двумя руками, театрально занес его — в навершии раскрылось складное лезвие косы.
Смерть обрушила зловещую косу на беззащитную нить жизни, но в последний момент жестко остановила лезвие и отсекла ее осторожным, едва заметным касанием, от которого та лопнула, как натянутая резинка. Дух отшвырнуло прямо в жадные объятья богини мертвых и хозяйки подземного царства. Бейн стиснула колдуна, взглянувшего на смерть глазами обреченного котенка, только что осознавшего всю полноту безграничной любви одинокой кошатницы.
Старик сложил лезвие косы, а потом заметил нечто. Бейн, умилявшаяся новой игрушке, проследила за его взглядом, обернулась. Ее сухое лицо исказила гримаса отвращения.
— О, — фыркнула она, — твой герой приперся. И прихлебателей притащил!
— Не желаешь выразить ему благодарность? — спокойно поинтересовался Старик. — Как-никак благодаря именно ему ты пополнила… свою коллекцию.
— Я?! — сплюнула Бейн, погружаясь в разлом. — Да скорее лужайка у реки мертвых зацветет и единороги по ней поскачут, чем я с ним говорить стану! Пока ублюдок не вернет мой корабль, видеть его не желаю!
Богиня мертвых еще раз сплюнула, затем на краткий миг ее лицо прояснилось, когда она взглянула на своего нового любимца. Она прижала колдуна к тощей груди, любовно покачала его, а потом исчезла в затягивающемся проломе, заглушающим ее истеричный смех.
Старик с досадой посмотрел на клочки разорванного колдуном документа. Покрутил пальцем — обрывки закружились на легком ветерке, взмыли в воздух, собираясь в единое целое. Возле смерти возник дипломат. Лег, услужливо раскрылся, озарив лицо Старика мягким свечением. Тот взял паривший перед ним лист бумаги, подул на него, стряхнул пыль и заботливо уложил в дипломат, который затем захлопнулся и исчез.
— И вовсе не мошенничество, — пробормотал себе под нос Старик. — Надо просто внимательнее читать мелкий шрифт.
— Биркир Свартсъяль? — позвал кто-то хриплым басом, свидетельствующим о длительном труде на опасном для здоровья производстве. Или чрезмерном курении.
Старик обернулся, принюхиваясь к едкому запаху табачного дыма. Он был личностью не самой впечатлительной, более того, в кругу своих клиентов считался черствым, холодным и бездушным субъектом, глухим к мольбам и слезам. Но даже он не смог скрыть удивления при виде розовощекого младенца с белоснежными крылышками, почтальонской сумкой через плечо и огромной сигарой, зажатой в зубах.
— Вам знамение, — пробасил младенец, выдохнув обильный клуб сизого дыма, и порылся в сумке. — Получите, распишитесь.
Старик в некотором замешательстве посмотрел на протянутый ему мутный шар, в котором плавали какие-то образы. Разобрать, какие именно, было трудно, в конце концов, знамение — это всего лишь туманный намек, а не четкая, ясная картина будущего, но характер их был определенно недобрый.
— Прошу прощения, но вы ошиблись адресатом, — вежливо уклонился от посылки Старик.
— Что значит «ошиблись»? — возмутился карапуз, потрясая перед носом смерти знамением. — У нас служба точная. Тут написано «Биркир Свартсъяль. Предчувствие неминуемой гибели. Жизнь перед глазами. Картина вечных мук». Ты здесь, никого другого тут больше нет, значит, ты — Свартсъяль. Значит, получи, распишись, — карапуз сунул знамение в руки Старика. Старик сунул знамение в ручонки карапуза. — Ну, не тяни! — пробасил тот. — Знаешь, сколько у меня еще таких, как ты, по списку на сегодня? И всем знамение нужно!
— Беда в том, что лично я не Биркир Свартсъяль. Но в какой-то мере он действительно здесь, — сказал Старик и отступил на шаг в сторону.
Карапуз уставился на тело колдуна, глубоко нервно затянулся сигарой, выпустил густое облако дыма, болезненно закашлявшись.
— И боюсь, ваше знамение несколько запоздало, — осторожно добавил Старик.
— Да едрить вас так-разэтак! — в гневе затопал ножками в воздухе карапуз. — Что это такое? Как угорелый гоняешься за ними, гоняешься, а они — бац! — и уже счастливые покойники! Или счастливые вдовы, или счастливые нищие, или счастливые еще кто-нибудь! Один я несчастливый!
— Сочувствую.
Карапуз безнадежно махнул ручонкой, понуро махая крылышками.
— Я же первый день на службе, — пробормотал он. — И надо же в первый же день так… Эй! — вдруг воспрянул духом карапуз, подозрительно уставившись на смерть. — Слушай, — понизил он голос, оглядываясь по сторонам, и подлетел ближе, украдкой пихая шар в руки смерти. — А может… ну, пока никто не видит… Ему-то все равно, а знамение надо доставить адресату… Может, ну?.. Не хочу объяснительную в первый же деньписать …
— Сожалею, но нет, — развел руками Старик.
— Вот она, божественная взаимовыручка, — с кислой миной проворчал карапуз и, оттянув край сумки, со злостью швырнул знамение внутрь. Послышался хрустальный звон. — Все такие важные, на своих постах, ни подступись, ни попроси! Только и знаете, как гонять нас, мелких божков и духов! А что б без нас-то делали, а? Помяни мое слово, уйду! Уйду к этому… как его? Забыл! Зато у него крылья в цене, вот! — карапуз демонстративно развернулся и, обиженно взмахивая крылышками и раскуривая сигару, полетел прочь.
Старик озадаченно потер подбородок, пожал плечами, поправил галстук, накинул на голову капюшон и исчез. Ему не хотелось портить своим присутствием триумф Эйнара Сына Войны, который, гордо восседая на Раске, подъезжал к месту гибели величайшего злодея и темного властелина местного значения, действительно, окруженный возбужденной толпой жителей Рыбачьей Отмели.
***
Селяне обступили тело Биркира Свартсъяля плотным кольцом, но подойти ближе не решились. Колдуны, а по совместительству бессмертные злодеи, они такие, даже мертвые (в особенности мертвые) могут преподнести неприятный сюрприз. Селяне, взволнованно перешептываясь, все как один уставились на Эйнара. Эйнар, понимая, что от него ждут действий, спустился с Раска.
Он приблизился к телу, держа руку на рукояти Близнеца, осторожно пихнул колдуна носком сапога. Тело никак не отреагировало. Тогда он взялся за древко и пошевелил копье. Тело снова осталось безучастным. Тогда Эйнар придавил его сапогом, легко подергал копье. Копье не поддалось. Сын Войны почесал затылок, смущенно улыбнулся ожидающей толпе. Затем ухватился за древко обеими руками, поднатужился, энергично подергал и, наконец, вытащил копье, но, не рассчитав силу, зашатался, размахивая руками, и едва не упал. Толпа предусмотрительно попятилась, увеличив диаметр кольца — то ли опасаясь, что колдун встанет, то ли остерегаясь размаха геройских рук, в одной из которых все-таки было копье, хоть и сделанное их соседом, а оттого еще более опасное. Но герой устоял, с удивлением посмотрел на наконечник, оставшийся на втулке. Затем Эйнар снова приблизился к телу колдуна, попихал его носком сапога. Покойник по-прежнему нагло игнорировал такое пренебрежительное к себе отношение. Тогда Эйнар поддел сапогом и одним движением перевернул его на спину. Толпа снова попятилась, на сей раз гораздо дальше и издав общий вздох.