Правитель подозвал к себе двух крепких слуг. Те взяли из рук старого Ёи камень и направились к идолу.
– Пойдем Посланник, я приглашаю тебя взглянуть на это, – предложил Ямых, повернувшись к Рохе, и тут же отправился вслед за слугами.
Роха проследовал за ним, а потом двинулись все остальные.
Каменный истукан возвышался на высоту в два человеческих роста. С большой, непропорциональной телу головой и маленькими ногами, он казался уродцем. У него было почти плоское, как на тех масках-дисках, что теперь висели у закрайников на животах, лицо. Вдобавок ко всему такой же, правда каменный, диск был обозначен на его животе. Покрытый черной плесенью, он представлялся огромным клеймом все с теми же шестью прорезями в виде глаз. Особенностью изваяния, еще больше подчеркивающей его уродливость, было отсутствие одной ноги. Одутловатая конечность была лишена колена, и к основанию уходила сколотая часть голени на уродливой плоской стопе. Каменный балахон спускался до самой земли. Он был весь изъеден плесенью. Рохе показалось, что каменный уродец когда-то падал, так как состоял из множества собранных меж собой небольших кусков. Трещины покрывали его от пят до головы.
Ямых распорядился, к нему подошли двое слуг, один из них взял камень и приставил к изваянию на место отсутствующего колена. Ни у кого не возникло сомнений, что это именно та, недостающая часть. Правитель приблизился к истукану и, развернувшись к Ёе, неискренне улыбнулся.
– Это ж сколько времени? Сколько зим прошло? – обратился он ко всем присутствующим. – А?
– Двадцать одна или двадцать две… – ответил немолодой закрайник с улыбчивым лицом и, по-видимому, слабым зрением, так как он постоянно щурился.
– Двадцать две, – негромко произнес Ёя.
– Ну что же, Ёя… Каждый год поначалу ты приносил по несколько драгоценных кусков! – обратив свой взор к истукану, с надрывом почти проскулил Ямых. – А где твое копище? – И правитель ткнул бедолагу палкой в грудь.
Копищем закрайники называли тот диск, что висел у них на животе. Материалом для него могли быть дерево, или камень, или любой из металлов, на нем обязательно было изображение глаз, а иногда и ушей.
– Я продал его за последний кусок, – обреченно вздохнул старик.
Ямых презрительно ухмыльнулся, но, взглянув на посланника Иля, сдержался.
– Последний ты искал семь зим. Семь зим! Это долго… Ты свободен. Иди! – подытожил Ямых и, повернувшись спиной к несчастному, обратился к Рохе, приглашая его следовать за ним.
– Правитель, ты обещал вернуть мне жену и моих детей… – За спиной Ямыха послышался тихий голос страдальца.
Ямых недоуменно взглянул на Роху и развернулся к старику:
– Я обещал?
– Ты сказал, что отдашь мне их, когда я найду все.
Старик упал на землю и горько заплакал. Ямых, брезгливо поджав губы, даже не взглянул него. Он был полон решимости пнуть несчастного, но сдержался вновь. И, окинув взглядом посланников Иля, остановился на Рохе:
– Какие дети? Какая жена? Двадцать зим прошло.
– У меня были сын и дочь, – плакал Ёя.
– Где они? – Направив палец на лежащего у его ног старика, правитель Закрая обратился к улыбчивому соплеменнику.
Тот был человеком неприметным и, как указывалось ранее, с плохим зрением, но при этом обладающим удивительной памятью и умеющим оказываться рядом в нужный для правителя момент. Верный подданный криво усмехнулся – казалось, его раздирают эмоции. Его маленький, остренький подбородок заходил ходуном. Все внимание Рохи сосредоточилось именно на этой детали. Очевидным для него было и то, что именно этот человек знал здесь обо всем.
Ожидая ответа, Ямых вопрошающе приоткрыл рот.
– Дети его давно сгинули: сын умер еще маленьким, а дочь продана дарцунцам-разбойникам, но ленива была, да и лицом дурна… – При этих словах подбородок говорившего задрожал еще сильнее. – Так и зачахла у них, – каким-то елейным голоском закончил он.
– Вот видишь, раб, нет у тебя детей, – пожал плечами правитель.
– А что с моей женой? – в последней надежде поднял голову Ёя.
– Зачем тебе жена, старик?– рассмеялся Ямых.
Среди закрайников пробежал издевательский смешок.
Ямых снова взглянул на Ёю:
– Если она не издохла, то представляю эту ведьму… По всему видать, должна она быть красавицей… Беззубая, старая, ни к чему не годная. Зачем тебе такая?
– Отдай мне… ее, – не поднимаясь с земли, продолжал настаивать на своем Ёя.
Ямых снова взглянул на «улыбчивого», и тот сразу же удалился, взяв с собой еще двух человек.
– Тебе вернут твою старую ведьму, – сплюнул в сторону старика Ямых. – А теперь пошел вон! – добавил он и тут же зашагал к Гнезду.