– Че, ты думала меня рыбой напугать? – не поняла я. – Я ее могу живьем съесть вместе с потрохами, знаешь ли.
– Я ей скажу, Цунаде-сама? – девушка дождалась кивка и продолжила. – Сейчас рыба умрет, а ты ее реанимируешь. Я покажу, как. Прежде, чем лечить людей, мы практикуемся на рыбе.
Легендарный ирьенин только многозначительно кивала в такт словам своей воспитанницы-балаболки. Рыбу им реанимировать надо, знаете ли.
Издохла речная обитательница быстро, младший ирьенин наложила на нее руки, посмотрела на меня с легким превосходством и рыбина ожила, снова пытаясь вдохнуть жабрами.
– Садизм какой-то, – прокомментировала я. Тоже не побрезговала приложить руки к склизкой чешуе и прожарила тушку пирокинезом, стараясь подавать жар равномерно. Вообще, у меня с ним не так и хорошо. Для поджога норм, для готовки не очень эффективно. Манящий аромат жареной рыбки разнесся по всему помещению унылого трактира. Реально, чтоль, сожрать ее? Так неудобно, в чешуе вся.
– Чё, а теперь реанимируешь? – подняла я глаза на Шизуне.
Тут же взглянула на типа-наставницу.
– Мож ты, теть, справишься? Я ж говорила, что я больше не про медицину, а наоборот.
– Хватит! – вдруг гаркнула Цунаде. Негромко, но со стальными нотками в голосе. Я прямо на пару секунд увидела не медленно спивающуюся тетку, а легендарную химе, внучку самого шодайме Хаширамы. Проняло меня, короче.
– Ты, Оками, согласилась учиться. Вот и учись, а не юродствуй. Рыба – обычный учебный материал для ирьенинов. Хотя стихийное преобразование огня без печатей и правда впечатляет. И хватит называть меня тетей, не нравится “Наставница”, говори просто “Цунаде-сан”.
Вот честно, мой косяк. Сама на авантюру с обучением согласилась. Так чего теперь ломаюсь? Слово самурая тверже его меча, Миура-сенсей как-то так бы и сказал.
– Тип извините, Цунаде-сенсей. Я предупреждала, что вся наглухо отбитая, – попросить прощения, чувствуя за собой неправоту, для меня не проблема.
– Извинения приняты. Твой наставник сейчас Шизуне, прояви уважение и к ней. Она старше тебя и делится знаниями.
– Не так она меня и старше. Года на два-три всего. Ладно, я постараюсь, – тяжелый у принцессы Сенджу взгляд. По-хорошему, Като-тян и сама виновата. Эта ее улыбочка, дескать, она меня уделала. Но ладно, утрусь пока и не буду нагнетать. Сенсеи из академии Ивы намного хуже были и ничего, не сломалась. А тут всего-то ровесница.
– Реанимируй рыбу, – снова предложила Шизуне. Она имела в виду новую рыбину, которую уже достала из ведерка, но я провела руками над жареной и та задергалась на тарелке, чем заставила девицу испуганно вскрикнуть. Че, коза, не ожидала, что я так умею? Конечно, я не волшебница и не некромант. Это все сказки. Просто несколько слабых кинетических импульсов, созданных как и всегда у меня, без печатей.
– Оками, ты поступаешь неправильно, – подошел к нам Хатиро. Конечно, он все видел, несмотря на то, что находился за стенкой. Че, уже не на мою сторону в спорах начал становиться?
– Рыбу, перед тем, как зажарить, надо почистить, посолить и добавить приправ, – продолжал Хьюга. – Давайте следующую я сам приготовлю, получится вкуснее. А эту предлагаю отдать кошке, на кухне живет одна.
Цунаде фыркнула так, что сакэ расплескала, а затем в голос расхохоталась. Вот как он так умеет? Взял и погасил конфликт. Я и сама заулыбалась, а Шизуне вызвалась пойти кошечку покормить. Она, походу, любитель всякой живности.
– Слышь, Цунаде-сан, а покажи ты, как с рыбой поступать. И можно я тебя за руку подержу. Я типа сенсор.
Женщина пожала плечами, выложила перед собой рыбью тушку, прибив своего пациента сильным щелчком в лоб. А затем оживила. Я, прикоснувшись к ее ладони, прочувствовала весь процесс. Проще, чем дефибриллятор. Прямое вливание чакры. Такое реально мертвого поднимет, если раны не особенно большие.
– А, ну так и я могу, – объявила я. Вернувшаяся с кухни Шизуне с отпавшей челюстью наблюдала, как я первого раза выполнила реанимационное мероприятие для здоровенного карася. Или мелкого язя. Я в сортах рыбы не очень разбираюсь.
– Я неделю тренировалась, пока получилось, – с ошалелым видом призналась девушка.
– Это потому, что ты талантливая, ученица. Некоторым и месяца мало, – подбодрила ее Цунаде. – На Оками не равняйся. Она явно не новичок, судя по тому, что мне написал Сарутоби-сенсей.
– Я на ходу училась себя штопать, чтобы не запороли. Вот и на других смогла опыт перенести, – отбрехалась я. – Раз урок закончен, про дальнейшие планы поговорим? Ну серьезно, тё… Цунаде-сан, нафига мне Шизуне в Стране Молний? Она симпатичная, ее горцы украдут.
– Я куноичи! Меня не так просто украсть, – гордо вскинула подбородок Като. У меня же в голове роились варианты, как можно все обстряпать. Примерная картина сложилась.
– Ладно. Будешь тогда братишкиной женой, – решила я.
– Что? – на меня оторопело посмотрели обе женщины.
– Фумито, скоро с ним познакомитесь, будет изображать странствующего самурая. А я – его младшего брата. Че так смотрите? Изображать маленького мальчика просто, пока грудь не выросла. Девушка в такой схеме немного лишняя, но вот если самурай недавно женился, то в принципе сойдет вариант. На людях чувства демонстрировать все равно неприлично, вот никто и не догадается, что вы с бро друг дружке чужие. Зато стырить уже замужнюю девку никому в голову не придет. Особенно у самурая. Ну гениально же, скажите? Я всегда говорю, что Оками все пореша…
Меня заткнули на середине слова самым бесцеремонным образом. Мой парень попросту взял и засосал меня прямо в губы. Не умеет он нифига целоваться! Но всё равно как-то очень приятно получилось. Особенно доставило удовольствия полный зависти взгляд Шизуне увидеть. Или мне показалось?
– Что это было? Мне понравилось, но че сейчас, когда я разговаривала, а не на улице за углом? – спросила я. – Там я бы и за задницу себя пощупать позволила.
И что я такого сказала? Ладно Хьюга покраснел, у него это нормальная реакция на что угодно. Когда меня целовал, я думала, обожгусь, такие у него губы горячие. Ладно Шизуне, тоже вся порозовела. Она, походу, домашний цветочек, вся такая нецелованная, вот на чужих парней и засматривается от одиночества. Но че Цунаде-то вся красная? Чего гляди, кровь носом пойдет.
– Фууу… неприлично говорить такое, – наконец, выдала ученица легендарной неудачницы. Зачитать бы ей сейчас парочку глав из творчества Джирайи. Вот где неприлично.
– Фумито-кун просил любой ценой не позволить сказать эту фразу, – объяснил Хатиро. – Это плохая примета. Я был вынужден.
– Ну прям герой, спас мир. Слышь, а если меня сейчас снова не поцеловать, я точняк ее скажу! Старшая сестренка Оками всё по…
Хатиро пришлось еще трижды становиться спасителем вселенной. Каждый раз лучше и лучше у него получается. Ну я че? Я подросток, у меня гормоны бурлят, половое созревание в самом разгаре. Не удержалась. Будем считать, что подарок мне на день рождения. Беднягу Шизуне так засмущали, что она отправилась на кухню кошку кормить. Не уверена, что там вообще какая-то кошечка есть.
Ну а ближе к вечеру явился братишка Фумито. Высокий, красивый, статный, широкоплечий, рыжий. Мне показалось, что даже Цунаде им слегонца залюбовалась. Так-то она тетка суровая и вся в трауре по родне, но больно уж хорош мой бро.
– Знакомьтесь, Умино Фумито, наполовину Узумаки, – указала я на парня. – Он прям клёвый. Взял все лучшее от шиноби и самураев. Да я вам про него рассказывала.
– Сенджу-сама, для меня огромная честь быть вам представленным, – Кодекс предписывает самураю быть вежливым, вот бро и не сплоховал. Поклонился легендарной неудачнице едва ли не в пояс.
– Като-сан, вы меня, возможно не вспомните, но я несколько раз видел вас в академии, на начальных курсах. Уже тогда вы были очень красивой и такому простому юноше, как я оставалось только любоваться вами, – ох молодец! Ох красавец! Распушил хвост перед девахой. Ну а че, оба свободны, перед другими девушками у него обязательств никаких. В целом это хорошо, им еще молодых супругов отыгрывать, если Шизуне не сольется. Вот даже не знаю, как лучше будет. С одной стороны она мне никуда не впилась, за собой ее тащить. Уроки еще ее дурацкие. С другой, я офигенно рада, что они с Хатиро по отдельности путешествовать будут. Столько зависти в ее взгляде было во время поцелуев. Пусть своего парня заведет и больше не завидует.