Теперь как следует спеленать ребенка и запихать в специальный рюкзак-переноску, который старый хрен Умитани расписал изнутри экранирующими фуин. Нет никакой гарантии, что иероглифы справятся с мощной аурой джинчуурики, но проверить было не на чем. Вроде как реально приглушило. С близкого расстояния, правда, я все равно присутствие хвостатого мудилы чувствую, а вот если отойти хотя бы на три шага уже норм. И это при том, что моя сенсорика очень остро на биджу реагирует. Другие сенсоры, например Марин, настолько четко хвостатых не ощущают, то есть имеются шансы, что и такинины не почуют. Рюкзачок всё это время был при мне и вопросов у окружающих не вызывал. Спустившись, отдала свою ценную ношу Юки. Он самый крупный из нас, хоть и стройного сложения, у него на груди рюкзак с младенцем не будет так уж стремно смотреться. Тем более мы все закутались в плащи, скрывающие силуэты.
Вышли из дома старейшины, сразу направившись к проходу за водопадом. Шли быстро и решительно. На ходу негромко обсуждали между собой, какие старейшины тут упрямцы и как влетит нам от Мизукаге, что не смогли их уломать на соглашение. На выходе нас не задержали. Команды не выпускать ведь не было. И на рюкзак с джинчуурики внимания не обратили. Идя по тоннелю, я налепила на его стенки взрывные печати, которые у меня с некоторых пор всегда с собой. Не пожалела печатей, тем же их количеством я деревню джашинитов взорвала. Влила в них столько чакры, чтобы рванули через час-два и обрушили этот проход к биджу. Довольно наивная мера. Шиноби, умеющим бегать по отвесным поверхностям, не нужна дыра в скале, чтобы покинуть долину. Но работаем по максимуму.
Марш-бросок на полной скорости. Юки-сан, к слову, бегает отлично, хоть и в бесячей меня шинобской манере. Не отстает от меня, а я ведь бегунья что надо. Чико у Коху на спине зацепилась. Не на руках же ее мужчине носить. Хотя многие считают, что за спиной, прижимаясь грудью к мужчине, еще романтичнее. Как бы ревнивая Марин теперь за мою подругу не взялась. Узумаки против Учиха – это были бы эпичные разборки, от которых мне хочется держаться как можно дальше.
По дороге при помощи Кацую кэп скомандовал генинам с Кирифунэмару выходить в море и ждать нас у побережья. Пробежимся немного по волнам, зато не придется ожидать, пока корабль отшвартуется и вообще привлекать к себе дополнительное внимание. Я же связалась с Фумито и Цунаде и все рассказала, чтобы не волновались. Офигеть, как сильно они переживали, если честно. Облегчение в голосе что одного, что второй было очень искренним, когда поняли, что самое опасное завершилось.
Вот что значит, когда миссией руководит настоящий профи. Пожалуй, будь Юки-сан уроженцем Страны Молний, он бы себе без труда целый гарем женщин наворовал. Уже второе похищение в его исполнении и снова идеально всё прошло. У меня бы так нипочем не получилось. Я бы ввязалась в драку с половиной деревни Водопада и перебила бы их всех или бы сама сдохла.
Но вообще, всё только начинается. Мало спереть джинчуурики. Надо ее сохранить. И вообще, и в тайне. По поводу секретности вариант только один – забиться в какую-нибудь дыру, где сенсора днем с огнем не сыщешь. И у меня такая дыра есть. Я как раз королева необитаемого острова, на который не ступает нога нормальных шиноби. С возросшими резервами чакры я, может быть, смогу сделать безопасную зону метров в сто. А может быть и в двести, если начинать с того побережья, где мы пристали в первый раз. Там фонило не так уж и сильно. Полгодика так протянем, а дальше старик закончит татуировки и вообще нормально заживем. Очень оптимистичный план, но чего бы от него и не оттолкнуться. А там, глядишь, и эксперименты Цунаде с рыбами к чему-то приведут и мы получим таблетки, защищающие от вредного излучения.
Оказавшись на борту яхты, продолжила мечтать. Корабль, к сожалению, придется пролюбить. Разбить о скалы где-нибудь у побережья Страны Железа. Все, у кого есть мозги, свяжут кирининское судно с громким похищением джинчуурики. Увидят такое же у меня и сразу всё поймут. Не то, чтобы я рассчитывала, что не догадаются вообще, но чем больше времени получится выиграть, тем лучше.
Перевела взгляд на кэпа Юки, баюкающего малышку возле штурвала. У нее оказались странного бирюзового цвета волосы, смуглая, цвета кофе с молоком, кожа и очень яркие карие глаза. Не коричневые, как у меня или наставницы Цунаде, а прям оранжевые. Палево! И правда, придется постоянно ее подкрашивать. Может быть, та чудо-краска, которая навсегда поменяла мой цвет волос, и для этой необычной девочки сработает? И надо бы ей имя придумать. Не знаю, как ее звали в водопаде, придумаю своё. У нас есть Наоки и Каоки. Пусть будет Фуоки, то есть “штормовой ветер открытого моря”. Узумаки Фуоки. Фуоки-химе. Хорошо звучит, отлично подходит для принцессы Узушио. Одной из. Взъерошивший мои собственные волосы свежий морской бриз, кажется, с моей идеей полностью согласен.
Эпилог
4.Эпилог
Миура
Шизуне-тян никогда не стать мечницей, это Миура видел так же отчетливо, как помнил главную заповедь Кодекса – “В момент, когда приходится выбирать между жизнью и смертью, без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Будь решительным и действуй. Только так ты сохранишь свою честь и выполнишь Путь Самурая”.
Девушка очень старательно и прилежно выполняла все упражнения, показанные Миурой, но не чувствовала меча. Для нее клинок оставался остро заточенной полосой стали с удобной рукояткой из белой сосны и шелковой оплетки. Фумито-кун выбрал для нее отличный вакидзаси, но путь Иай не для Шизуне-тян. Она слишком много думает, в то время как самураю нужно делать.
Жаль. Хорошая девушка, очень добрая, несмотря на то, что прошла подготовку шиноби. Миура ей искренне симпатизировал, хотя не показывал вида, оставаясь привычно невозмутимым. Если бы у него была дочь, он бы предпочел, чтобы она оказалась похоже на Като Шизуне, а не вторую его ученицу, Учиху Чико и тем более не на Госпожу Оками. Миура искренне восхищался той внутренней силой и энергией, которые живут в Госпоже, но в то же время сочувствовал Фумито-куну, решившему связать свою жизнь с этой нетипичной онной-бугэйся. Оками-сама хороша, как воин, но не как женщина и не собирается исправлять упущенное. Миура видит. Он, бывший воин охраны даймё, предыдущего владыки Страны Железа, привык всё видеть и подмечать.
Вместо дочери у Миуры был сын. Кацумото-кун. Отцовская гордость. Сын, наверняка уже ставший самураем. Сын, который даже не нашел в себе моральных сил, чтобы подойти попрощаться к закованному в кандалы отцу, который на самом деле не совершил ничего, достойного наказания или нарушающего кодекс. Он не был в числе мятежных аристократов, посадивших на трон своего ставленника, и не сражался против них, так как находился во время переворота с деликатной миссией в другой части страны. Но самого факта службы у павшего правителя хватило, чтобы перейти в статус ронина, быть арестованным, объявленным вне закона и отправленным на рудник, где не выживают. Жене и сыну объявили, что он для них теперь мертв, и они приняли. Эмико-сан наверняка нашла себе другого мужчину, к своему мужу она всегда была холодна и вышла за него только по сговору родителей. Муж отвечал ей не меньшей холодностью и равнодушием. Он вообще никогда не умел выказывать эмоции и оставался внешне холодным, какой бы пожар ни бушевал где-то внутри. В кодексе говорилось “Способность простить – это не слабость, а величие духа”. Но, видимо, его дух пока что нужного уровня величия не достиг.
– Миура-сан! – позвал его приятный голос. Самурай отметил, что приятный в том числе и для него, а не только в целом. Каноно-сан, мать его лучшего ученика, женщина, наделенная тысячей достоинств. Конечно, он заметил подошедшую задолго до того, как та его окликнула. Увидел ее в отражении на клинке Шизуне-тян, заметил ее тень на земле, услышал ее легкие шаги. Постоянная бдительность – одна из заповедей Кодекса. "Самурай должен быть подобен клинку, который никогда не покоится в ножнах” – так сказано на страницах, содержащих всю мудрость мира.
Воин повернулся, отметив то, что лицо Каноно-сан освещено счастьем. Видимо, поступили какие-то новости от Госпожи. Или Наоки-тян и Каоки-тян начали делать первые шаги, опередив в этом Карин-тян, дочурку Марин-сан. Миура наблюдал за соперничеством двух матерей с внутренним умилением, но ясно же, что победителем в нем всегда будет выходить Каноно. Она женщина опытная, и детей у нее больше.