— Очень рад за неё, — хмыкнул Свидживальд, сложив руки на груди. Он осторожно соскочил с ящиков и сделал шаг к девочке. Его голодный и полный злости взгляд пугал её, но варвар не обращал на это никакого внимания, продолжая неумолимо приближаться. — Но меня больше волнует тот факт, что это — Светлана Фаларн, принцесса Латаэна. Какого чёрта она здесь забыла?
— Свидж, это всего лишь ребёнок, — пробормотал Кольгрим, видя, что девчонка боится Пепельного волка. Она была одна в окружении врагов. Хотя, и правда: что здесь ей понадобилось? Почему её нашли одну на границе с Новой Карлой? Это было слишком странно.
— Это не «всего лишь ребёнок», Улвир! — воскликнул Свидживальд, продолжая скалиться на Светлану. — Это отродье сумасшедшей бабы, возомнившей себя королевой! Корсак! Маленький щенок, который в будущем станет таким же жестоким коварным убийцей, как и вся её чёртова родня! Откуда нам знать, что этот «всего лишь ребёнок» не притащил за собой хвост в виде пятитысячной армии Псов?!
Варвар схватил Светлану за руку, и девочка, испуганно вскрикнув, попыталась вырваться.
— Я никого не приводила! — закричала она. — Я бежала из Фаргеша! Это было очень важно! Я должна была найти Волков! Ворон, мне это сказал ворон!
Кольгрим опустил руку на плечо Свидживальда и медленно покачал головой. Варвар удивлённо посмотрел на мужчину и, сплюнув на землю, выпустил из своей хватки запястье Светланы. Девочка отшатнулась назад и испуганно поднесла руки к груди. Кожа в том месте, где Свидж сжимал её, заметно покраснела, но принцесса не обратила на это внимания.
— Я поговорю с ней, — сказала Гертруда, и Свидживальду пришлось согласиться. Из всех собравшихся здесь только рыжеволосая варварша выглядела более-менее безобидно. И то лишь отчасти.
Гертруда, присев на корточки напротив Светланы, внимательно посмотрела ей в глаза. Кажется, рядом с женщиной девочка почувствовала себя более уверенно и даже выдавила из себя какую-то виноватую улыбку, словно за что-то извиняясь. Тяжело вздохнув, Чёрная волчица протянула руку к Светлане и убрала с её лица грязную прядь волос.
— Дитя, скажи, — начала Гертруда, — о каком вороне идёт речь? Эти птицы только повторяют. Они не умеют говорить, как люди.
Светлана молча подняла руку и указала куда-то за спину Кольгриму. Мужчина вздрогнул и, резко обернувшись, увидел на суку соседнего дерева большого чёрного ворона — того самого, что преследовал его уже несколько месяцев. Птица громко гаркнула, расправила крылья и перелетела на плечо юной принцессе.
— Я понимаю, что они говорят, — прошептала Светлана и провела пальцем по голове ворона. Тот довольно выгнул шею и гаркнул. Из всех сказанных девочкой слов ему больше всего понравилось «понимаю», и он теперь громко выкрикивал его, не сводя с танов пристального взгляда.
— Да эта девчонка такая же ведьма, как и её мать! — прошипел Свидживальд и навис над Светланой, но Гертруда довольно ощутимо пихнула его локтём в бок, и мужчина, охнув, отступил назад.
— Не пугай ребёнка, Свидж, — пробормотала рыжая варварша и тут же обернулась обратно к Светлане. — Не бойся, он не причинит тебе вреда. Скажи, почему ты здесь?
Свидживальд приглушённо забормотал и вернулся обратно к ящикам, на которых он до этого сидел. Мужчина совершенно не понимал, с чего Гертруда вдруг так возилась с Корсаком. Эта белобрысая девчонка была дочерью Зинервы. Да одно её присутствие здесь ставило под угрозу всю войну за Шекрат! Что будет, если Псы решат, будто Делаварфы похитили их принцессу? Они без колебания отправят в эти земли своё войско, чтобы вернуть Светлану. И тогда война будет проиграна.
— Ты решила взять её пленницей? — совершенно спокойно спросил Эдзард. Несмотря на то, что из всех танов только он не проявлял к Светлане никакого интереса, девочка боялась его даже больше, чем Свидживальда — это было понятно по её испуганным глазам, которыми она смотрела в сторону седого варвара.
Гертруда приглушённо усмехнулась и вытерла грязь с лица принцессы. Кольгрим и не думал, что эта рыжая варварша, могучая и грозная воительница, может быть такой заботливой.
— Говорю же, не пугайте ребёнка. Она не сделает нам ничего плохого. Эд, неужели и ты боишься двенадцатилетней девчонки, уставшей, голодной, грязной и продрогшей до костей?
Эдзард промолчал, ничего не ответив — действительно, нечего было так накидываться на несчастное дитя, которое ещё толком ничего не успело сделать. Какие бы жестокие дела ни творили её родители, Светлана не была в этом виновата. А варвары всегда судили по поступкам, которые совершали сами люди. Кто знает, зачем девочка сбежала из Фаргеша, проделала весь этот долгий путь. Быть может, она искала помощи у Делаварфов? А они сейчас набрасывались на неё, как бешеные собаки с пеной у рта. Это было не по-Волчьи. Неправильно.
— Хорошо, — вздохнул Эдзард и собрался уходить. — Обсудим это ближе к вечеру. Улвир, Гертруда, оставляю эту девчонку на вас. Ей, как я погляжу, с вами комфортнее. А ты, Свидживальд, отправляйся обратно к лекарям. На тебя без слёз не взглянешь.
Свидж приглушённо зарычал в ответ, но всё же соскочил с ящиков и сам, без помощи девушки-целительницы, отправился в лазарет. Кольгрим проводил его пристальным взглядом и тяжело вздохнул. Как же он уже устал от всего этого! Хотелось просто лечь спать и не просыпаться до того самого момента, пока Север не будет во власти Делаварфов. Но Кольгрим не мог этого сделать — он должен был сражаться вместе с ними, а не сидеть в стороне и ждать. Это было его идеей созвать варварские племена и отправиться на войну. Теперь Улвир должен был доказывать, что таны не зря доверились ему.
— Иди, отдохни, — неожиданно сказала ему Гертруда, с добродушной улыбкой рассматривая Светлану. — Я пригляжу за ней. Её ещё надо привести в порядок и накормить. Встретимся вечером в палатке вождей.
Кольгрим благодарно кивнул Гертруде и даже слабо улыбнулся — как же редко он это делал! Губы уже успели забыть, что значит чистая, широкая улыбка, без всякой фальши и усталости. Тяжело вздохнув, Улвир отправился в свою палатку. Спать хотелось настолько сильно, что мужчина провалился в сон практически сразу, как только голова его коснулась набитой сеном подушки.
К вечеру его разбудил один из варваров, и Кольгрим, вскочив на ноги, сухо поблагодарил его. Опаздывать на собрание вождей было верхом неприличия, и Улвир до сих пор помнил тот испепеляющий взгляд, которым его сверлила Гертруда весь вечер после его первого и последнего опоздания. Накинув на себя волчью шкуру, Кольгрим быстро пересёк весь лагерь и заглянул в палатку вождей. Внутри было тихо, и лишь пламя жаровни тускло освещало огромный шатёр. Эдзард уже сидел на деревянной лавке возле огня, Гертруда разместилась на земле рядом со Светланой. Девочка спала, свернувшись калачиком под длинной тёплой шкурой, которую рыжеволосая варварша обычно носила вместо плаща. Женщина тихо перебирала пальцами спутавшиеся волосы принцессы, стараясь не разбудить её при этом. Кольгрим ещё никогда не видел Гертруду такой заботливой и нежной и был сильно удивлён.
— Я опоздал? — с опаской спросил Улвир, и варварша приложила палец к губам.
— Тише. Заходи, мы ещё не начинали.
Кольгрим кивнул головой и осторожно проскользнул мимо Гертруды и спящей девочки. Эдзард сидел рядом и курил свою трубку, не обращая внимания на недовольные взгляды рыжей варварши. Когда Кольгрим опустился на лавку возле тана, седовласый мужчина выпустил клубок дыма изо рта и прошептал:
- Тёмные времена приближаются для танов. И всего Сангенума, — когда Кольгрим непонимающе посмотрел на него, Эдзард добавил: — Девочка рассказала нам, почему бежала из Фаргеша. Зинерва затеяла что-то тёмное. Она и её старший сын — Виктор Фаларн. Клянусь тебе Белым Медведем, это дитя, что сейчас мирно спит рядом с нами, самое чистое не только из всех Корсаков, но и даже среди нас. Она явилась к нам с добрыми намерениями.
Гертруда осторожно поднялась на ноги и, практически на цыпочках обогнув пылающую жаровню, присела на скамью рядом с Волками. Устало согнувшись, женщина покачала головой и пробормотала:
— Эта девочка говорит с птицами. Я клянусь тебе, Кольгрим — собственными глазами видела, как она попросила ворона принести ей яблоко, и он это сделал. А все птицы — верные слуги Четверых. Довольно необычная ситуация для Фаларнов, учитывая, что они предпочитают верить в Первых богов. Неудивительно, что Зинерва так не любит свою дочь, отчего бедняжке пришлось бежать из собственного дома.