Они не съели и трети — настолько сытным оказался ужин. Осторожно обернув оставшиеся куски мяса старой бумагой, Оргул убрал их в корзину, туда же, где хранились жёлуди, специи, яблоки. Эслинн всегда удивляло, как туда могло помещаться что-то ещё. Довольная собой, девочка теперь растянулась на старом матрасе и обняла рыжую собаку. Псина лениво виляла хвостом и смотрела своими тёмными глазами на пляшущее пламя жаровни. Питомица волшебницы тоже получила своё мясо. И хотя Эслинн беспокоилась, как бы тёмная энергия не отразилась и на ней, собака чувствовала себя совершенно спокойно.
— Она послана тебе Адской Гончей, — пробормотал Оргул, вытаскивая из кармана маленькую трубку. Он любил курить по вечерам, сидя у самого выхода, чтобы дым не заполнил пещеру. И всё равно Эслинн начинала кашлять и морщиться. Выпустив дымное колечко, старый волшебник усмехнулся: — Её не может убить тёмная энергия такого слабого существа, как ты.
Эслинн недовольно нахмурилась — ей не нравилось, когда Оргул считал её слабой и беспомощной. Сама волшебница часто представляла себя великим воином, сражающимся за мир и справедливость во всём Сангенуме. Ведь не просто же так Четверо столкнули её с Оргулом! Это была её судьба — стать послушницей Адской Гончей!
— А я точно стану сильной? — протянула Эслинн, заглядывая в глаза своему учителю. В темноте они горели жёлтым пламенем, а зрачки казались узкими, как у дикого зверя. Но волшебницу это совершенно не пугало. Эслинн считала, что это результат его общения с Адской Гончей. Оргул был настоящим посвящённым. А она всего лишь глупой маленькой ученицей, приносящей одни только неприятности.
— Станешь, станешь, — пробормотал Оргул и, вытряхнув остатки табака из трубки, вернулся в пещеру. Старик очень устал за день и рассчитывал лечь спать поскорее, но молодая волшебница была слишком настырной.
— А насколько сильной я стану? — воскликнула она, придвинувшись ближе к учителю. Оргул тяжело вздохнул и, растянувшись на старом матрасе, лениво произнёс:
— Очень сильной. Настолько сильной, что однажды сможешь пробудить древний вулкан в Нагорье Рока и призвать в этот мир самих Безликих. Адская Гончая и выбрала тебя для этого, глупое дитя. Если я сказал, что научу тебя всему, что я знаю, значит, будет так. Оргул никогда не врёт. Адская Гончая не терпит лжи.
Эслинн понимающе кивнула головой. Слова учителя воодушевили её, и девочка восторженно захлопала в ладоши. Древний вулкан в Нагорье Рока! Это было невероятно, волшебно! Волшебница вдруг ощутила себя властительницей всего мира. Быть может, она станет настолько могущественной, что все князья склонятся перед ней? И даже Алак со своим враном… Кто придумал эти глупости, что он император? Настоящей силой была она, Эслинн! И мир должен был принадлежать ей! Девочка расплылась в улыбке и почувствовала, как хищно оскалилась рыжая собака. О, она прекрасно понимала свою хозяйку, словно они были единым целым. Они обе были посланы Адской Гончей, чтобы положить конец войне в Сангенуме. Они будут править всем, на что падает солнечный свет. И всем, что остаётся в тени.
С этими мыслями девочка провалилась в глубокий сон, обхватив шею рыжей собаки своими холодными ручонками. Жаровня догорала в центре пещеры, тускло освещая серые стены и низкий потолок. Оргул давно спал, по привычке подложив под себя меч — он всегда ожидал нападения, даже когда вокруг не было ни единой души, кроме него самого и его ученицы. Но Эслинн этой ночью плохо спала: ей казалось, что шкура лани ожила и теперь смотрела на неё вытекшими от жара глазами. Беззубая пасть распахнулась, и оттуда вырвалось испепеляющее пламя, которое накинулось на молодую волшебницу и обожгло ей руки, но боли не было. Эслинн вскрикнула от испуга и почувствовала чьё-то тёмное прикосновение. Пламя усиливалось, становилось всё ярче и ярче, а из самого чрева его начали выбираться отвратительные чёрные тени. Они скользнули по полу к девочке, обвились вокруг её щиколоток, поднялись выше, по животу, груди, шее — и замерли у самого лица. Эслинн увидела напротив себя два жёлтых пылающих глаза, и больше ничего. Лишь чёрная тень, лишённая своего лика.
— Не бойс-ся, дитя! — прошипела первая тень, скользнув мимо головы девочки. — Мы не причиним тебе вреда!
— Мы твои с-союзники! — завлекающе произнесла вторая, сидя на груди. Эслинн чувствовала тяжесть, давившую на неё и мешавшую дышать. Тени эти были самыми настоящими, не выдуманными. Страх заставил девочку задрожать, но она не могла ничего сделать — тело её не двигалось, словно скованное какой-то тёмной магией.
— Кто вы такие?! — закричала Эслинн. Рыжая собака и Оргул продолжали спокойно спать рядом, и сколько бы волшебница не пыталась разбудить их своими криками, она оставалась абсолютно одна, вместе с этими чудовищными тенями без лиц.
— Мы твои с-союзники! — повторила вторая тень, мягко улыбаясь ей. Эслинн почувствовала отвратительный запах разложения и гнили. — Мы пос-сланники Адс-ской Гончей!
Дыхание перехватило, и девочка изумлённо посмотрела прямо в пылающие глаза теней. Они… действительно не желали ей вреда. От них шла странная энергия, которая ласкала, убаюкивала волшебницу, и в то же время заставляла дрожать от ужаса. Эта сила была в сотни раз мощнее той, что подпитывала заклинания Эслинн. Это была энергия самой Адской Гончей.
— Что вы хотите от меня, посланники моей богини? — шёпотом произнесла девочка, чувствуя, что голос отказывается подчиняться ей. Молодая волшебница словно смотрела в глаза самой Адской Гончей, и та прожигала насквозь свою юную посвящённую, даруя вместе с тем мудрость и спокойствие.
— Ты должна отправитьс-ся на с-север! — прошипела первая тень, замерев у самого лица девочки. — В Нагорье Рока! Там с-стоит выс-сокая гора!
— Ты должна взойти на эту гору! Адс-ская Гончая с-спит в недрах древнего потухш-шего вулкана!
— Разбуди его! Разбуди, разбуди!!! — прокричали тени вместе и разом отстранились от Эслинн. Девочка почувствовала, как чудовищная энергия сдавливает её горло, не давая вздохнуть. Оленья шкура плясала вокруг жаровни и издавала чудовищные вопли, эхом разносившиеся по пещере. Тени взмыли под самый потолок и громко захохотали. Их пылающие глаза вдруг разом разделились и заскакали по стенам и полу, словно мячики. Один из них подкатился к рукам Эслинн и уставился на неё своим узким кошачьим зрачком.
— Ты поможеш-шь нам, маленькое дитя? — прозвучал голос из ниоткуда — тени растворились и теперь были везде, в самом воздухе, которым дышала волшебница. Им достаточно было только пожелать, чтобы она умерла, и Эслинн тут же могла задохнуться или сойти с ума от той же чудовищной боли, что испытывала убитая ею олениха. Но девочка больше не испытывала страх. Адская Гончая взывала к ней! Ей нужна была её помощь! Если богиня хотела, чтобы маленькая посвящённая пробудила вулкан… Эслинн была готова сделать это любой ценой.
— Да! — закричала волшебница сквозь приступы смеха. — Я помогу великой богине! Я сделаю всё, что захочет Адская Гончая! Я сотру этот мир в порошок, если этого пожелает моя богиня! Я вырву сердце своё, чтобы доказать верность ей!
Тени снова засмеялись, и Эслинн почувствовала на своей щеке холодное прикосновение одной из них. Наклонившись ниже, она прошептала маленькой волшебнице:
— С-сердце тебе ещ-щё понадобитс-ся, маленькое дитя! Живи, и дейс-ствуй только на благо Адс-ской Гончей! Твоя жизнь в её руках… И в руках Безликих… — тени разом отстранились и, замерев над жаровней, одновременно произнесли: — Безликие с-следят за тобой, маленькое с-создание!
И после этого пламя жаровни разом поглотило их. Оленья шкура, плясавшая вокруг огня, вдруг вновь задёргалась в конвульсиях и упала на пол, словно вселившаяся в неё сила внезапно покинула её. Эслинн заметила последнюю скользнувшую у её ног тень, и таинственная энергия впиталась в тело молодой волшебницы. Пещеру охватило бушующее пламя, заскользившее по каменным стенам. Огненные языки коснулись тела Эслинн, причиняя чудовищную боль, от которой всё внутри буквально переворачивалось вверх дном. Эслинн не чувствовала ужаса или отчаяния, а лишь странную эйфорию, безумное счастье и восторг. Адская Гончая избрала её! Не Оргула, не кого-либо ещё. Именно её! Лёгкие сдавило от дыма, и Эслинн почувствовала, что задыхается. Отчаянно схватив ртом воздух, как после глубокого нырка под воду, девочка распахнула глаза и увидела, что пещера вновь стала абсолютно нормальной — серой, тёмной и противно сырой. Пламя в жаровне уже потухло, а оленья шкура лежала на том же месте, куда её и бросил Оргул. Вздрогнув, волшебница прикоснулась к своей коже, но и она была абсолютно гладкой, без единого ожога. И, тем не менее, Эслинн чувствовала, как в жилах её текла невиданная прежде мощь. Адская Гончая избрала именно её.