Выбрать главу

В далёком прошлом селекционная программа Бене Гессерит была сфокусирована на создании генетической базы, результатом которой стало бы появление Квисатц Хадераха, по всеобщему мнению, мощной объединяющей силы. Тысячи лет Община сестёр стремилась к этой цели, и на этом пути было много неудач, много разочарований. Хуже того, когда наконец был достигнут успех с Паулем Атрейдесом, Муад’Дибом, Квисатц Хадерах повернулся против них и разрушил их план. А за ним и его сын Лето II Тиран...

«Больше никогда!» — зареклись Бене Гессерит. Они никогда не будут пытаться вывести ещё одного Квисатц Хадераха, но всё же тщательный отбор и скрещивание генетических линий продолжались на протяжении тысячелетий. Они должны пытаться сделать что-то. Должна быть какая-то причина, по которой у неё отняли её собственного ребёнка.

Мастерица селекции Монайя приказала Користе добыть особые генетические линии, которые Община сестёр посчитала необходимыми. Ей не объяснили, каким образом она встраивается в общую картину; в глазах её начальства это выглядело несущественной деталью. Полную информацию знали всего несколько избранных, а приказы поступали сверху вниз солдатам на передовую.

«Я была одним из таких солдат».

Користа получила команду соблазнить аристократа и родить от него ребёнка; её предварительно проинструктировали не влюбляться ни в него, ни в малыша. Вопреки своим врождённым природным инстинктам она должна была отключить эмоции и выполнить задание. Она была просто ёмкостью для переноски генетического материала, содержимое которой в итоге передавалось Общине сестёр. Всего лишь контейнер для сперматозоида и яйцеклетки, порождающих нечто необходимое её начальству.

Сама того не желая, она выиграла половину сражения; к мужчине она не испытывала ни малейшего интереса. Да, он был достаточно красив, но его испорченный и вздорный характер отталкивал её даже тогда, когда она обольщала его. Она исчезла, так и не сообщив ему, что понесла от него ребёнка.

Но вторая часть сражения, наступившая позже, была гораздо сложнее. Вынашивая ребёнка в течение девяти месяцев, вскармливая его собственным телом, Користа понимала, что не сможет отдать его Монайе. Незадолго до родов она скрылась ото всех и самостоятельно родила дочку.

Но сёстры налетели, словно стая разъярённых чёрных ворон, когда малышке от роду было всего несколько часов и ещё до того, как Користе удалось узнать собственное дитя. Безжалостная Монайя сама взяла новорождённую и унесла её, чтобы использовать для секретных целей. Всё ещё слабая после родов, Користа понимала, что больше никогда не увидит дочку вновь, и что она никогда не могла называть её своей. Несмотря на то, что она переживала за девочку, малышка никогда ей не принадлежала, и ей удалось лишь несколько мгновений провести вместе с нею. Даже её чрево ей не принадлежало.

Конечно, Користа поступила безрассудно, попытавшись сбежать и оставить ребёнка у себя. Её наказание, как и ожидалось, было суровым. Её сослали на Баззелл, куда отправляли и других сестёр в такой же ситуации —все они были виновны в грехах любви, которую Община сестёр не терпела... в «грехах человечности».

Как необычно называть любовь преступлением. Не любовь давным-давно расколола вселенную, а бесконечные войны. Користе казалось недостойным, что руководство Бене Гессерит занимает такую позицию. По-своему сёстры сочувствовали и помогали людям, но преподобные матери и мастерицы селекции произносили слово «любовь» только как уничижительный термин или диагноз.

Община сестёр получала удовольствие, игнорируя различия и поддерживая соседство несовместимых убеждений. Несмотря на то, что грубое подавление желаний сердца было очевидно бесчеловечным, сёстры считали себя экспертами в ключевых вопросах человеческого бытия. Опять же, пропитанные своей доктриной женщины заявляли, что у них нет религии, но вели себя так, что все их поступки содержали такую сильную мораль и такую этическую базу и ритуалы, что иначе как религиозными их назвать было нельзя.

Таким образом, сложные и таинственные сёстры были одновременно человечными и бесчеловечными, любящими и нелюбящими, мирскими и религиозными... Древнее общество, действовавшее в рамках жёстких правил и систем взглядов... Канатоходцы, подвешенные над глубокой пропастью.